Ферри Теллер
РОССЫПИ СОЛИ
СТУК КАПЕЛЬ ДОЖДЯ
Ми Си Соль.
В воздухе, набегая друг на друга, пролились три ноты, сворачиваясь в завораживающую красоту гармонии аккорда Ми минор. Так случилось, что именно его Эванс Ми любил больше всего.
Ми Си Соль.
Он опять перебрал струны любимого Фэндера – гитары, которая с ним уже пять лет, воззвав к жизни хоровод небесных звуков, закончив аккорд флажалетом на 12-м ладу. Все было бы чудесно, если бы не эта Грусть. Грусть, которая почти всегда приходила к нему в комнате Осени. Приходила, садилась на колени, и они вместе могли сидеть так долгие часы, рассматривая желтые и красные кленовые листья под стеклянным полом, вдыхая аромат осеннего леса – последнее слово техники кондиционеров, завороженные игрой света, льющегося с потолка, стен и окон и создающего полное впечатление, что ты находишься в прекрасном осеннем лесу. А потом к ним приходила песня…
Но не в этот раз. И не в предыдущий. Да что там, уже шел последний 31-й день отпуска, а пока что ничего даже мало-мальски приличного так и не пришло в голову! Конечно, за последние дни, сидя в своей студии ночи напролет, он записал сотни маленьких фрагментов, многие из которых были очень даже ничего. Но при этом не получилось ничего, что могло бы сравниться даже с «Рапсодией хром бемоль» - его первой композицией, принесшей грандиозный успех. Но это было три года назад, а теперь его уровень много выше – диск «Мгновение в пути» вознес его в ранг мировых звезд, его песни стали крутить во многих странах. Миллионы проданных СD, контракт с EMI-Records, - ему теперь не до простого пиликанья на гитаре. Он – машина по производству хитов, приносящая миллионы.
А его заклинило на своих же старых песнях. Практически один и тот же мотив, как ни старайся. Может этого от него и хотят, но нет! Его интересует только движение вперед. А ему только 25! Еще рано уходить восвояси, он еще покажет, на что способен! Все еще услышат лучшую вещь Эванса Ми!
А вдруг не услышат? Вдруг он – такая же однодневка, как и многие другие? Эванс почувствовал, что еще немного и слезы безысходности затопят все вокруг. Он отложил гитару и вышел на балкон. Знойный воздух сразу обжег его, солнце злорадно ухмыльнулось, обнаружив новую жертву. Но спасительный морской бриз тут же выручил Эванса, укутав ни с чем не сравнимым ароматом моря.
Для снятия напряжения или, как Эванс это называл: «разгона внутренних облаков», давно уже не шли в ход сигареты или спиртное. Такие уловки только затуманивали разум, наливая его расплавленным свинцом. Единственное, что действовало наверняка – это упражнения со своей внутренней энергией. Эванс давно понял, что страх, грусть, злость – это просто застои энергии в меридианах, нужно просто дать им возможность протекать свободно, тогда они уйдут. И он с задержкой дыхания на выдохе, принял позу из комплекса Тайдзы-цуань. На смену иньскому состоянию закрытия постепенно пришло облегчение янского открытия.
Мысли в голове постепенно прекратили хоровод вокруг адского котла, как-то сами собой превратились в стаю чаек и принялись кружить над морем, то поднимаясь к облакам, то опускаясь к морским волнам. С высоты птичьего полета вся его жизнь выглядела как один из кленовых листьев на желто-красном ковре в комнате Осени.
Из затаенных уголков памяти вплыли видения раннего детства. Он лежит в детской коляске, его везут в каком-то парке, над головой проплывают листья разных деревьев, образуя красивый пестрый узор. Красный, желтый, зеленый. Осень. Опять осень. «Странно, - подумал он, - чувство легкости явно прошло по меридиану сердца, а грусть почему-то так и осталась внутри».
Эванс не заметил, как небо было завоевано тучам и сдалось, подняв огромный белый флаг. Так резко в этих краях начинались дожди, как, впрочем, потом так же резко и заканчивались. Что ж, это случается довольно редко и жаль пропускать такую возможность. Эванс поднялся на крышу дома. Он очень любил это место. Еще бы! Огромный стеклянный купол создавал иллюзию того, что находишься на открытом месте, но при этом днем ты не чувствуешь жары – спасибо кондиционерам, ночью можно спокойно спать под звездами, а вот в ливень появляется прекрасная возможность лежать на диване, задрав голову, и смотреть на капли дождя, которые падают на тебя. Особенное удовольствие получаешь от внезапных разрядов молнии. Будто бы кто-то там, в небесах, гигантским фотоаппаратом решил сфотографировать Землю под дождем. Внимание! Чи-и-и-з! Снято!
Капать начало как раз тогда, когда Эванс подошел к дивану. В этот раз дождь вместо того, чтобы разом обрушить накопившуюся злобу на головы бедных прохожих, замешкавшихся на улице, ласково накрапывал, показывая, свое сегодняшнее прекрасное настроение.
С чувством некоторой разбитости и опустошенности Эванс лежал на диване и смотрел вверх. Капли отстукивали необычный ритмический рисунок. Раз-два-три-четыре-пять-шесть-семь. Раз-два-три-четыре-пять-шесть-семь. Странный размер! Как у группы «Pink Floyd» в композиции «Money». Раз-два-три-четыре-пять-шесть-семь. Бывает же такое! Дождь – любитель «Pink Floyd»! Но вот Эванс услышал совершенно отчетливо с равными промежутками: Раз-Два-Три! Как будто стук в дверь. Эванс приподнялся даже, но потом вспомнил, что и двери никакой нет. В купол вела только винтовая лестница. «Показалось!» - подумал Эванс, но внутри осталось чувство чего-то очень необычного.
Он принялся опять слушать небесный «Pink Floyd», но вместо этого был слышан простой беспорядочный стук каплей по стеклу. Эванс закрыл глаза, боясь прогнать нахлынувшее ощущение сказки, которое бывает, наверное только в детстве перед Рождеством. Опять нахлынули воспоминания детства. Вот он стоит и протягивает белочки орехи. Она боится, но спустя некоторое время подходит ближе. Осень.
Неожиданно Эванс поймал себя на том, что в его голове играет удивительно прекрасная мелодия, навевая ласковую песню. Никогда в жизни он не слышал ничего более грандиозного и трогательного! Вот оно! То, что он так долго искал! Эта мысль так резанула сознание, что Эванс открыл глаза. Прямо на него немигающим прожигающим магическим взглядом смотрела полная Луна. Свет ее был так неестественно ярок, что казалось, что она собралась заменить на небе Солнце. На какое-то время Эванс был совершенно выбит из колеи и даже забыл то потрясение, которое принесло ему ощущение прекрасной песни. Вот именно, ОЩУЩЕНИЕ. Он понял, что не помнит ни ноты, ни единого слова. Только ощущение чего-то невыразимо прекрасного!
Он уже было расстроился, но к своему глубочайшему удивлению понял, что ОЩУЩЕНИЕ это не исчезает. Оно очень устойчиво и явное. И происходит прямо сейчас! Он как бы чувствует музыку, не слыша ее. Она как бы играет внутри него, но только вместо звука он ее «чувствует кожей». Удивительные переживания. И эта глубокая Луна смотрит на него, гипнотизирует своим потусторонним свечением, стараясь притянуть, поглотить целиком. Но ее сияние так прекрасно, что хочется отдаться ему, расслабиться и раствориться в нем.
Ощущение прекрасной песни становилось все более устойчивым. Постепенно Эванс как будто услышал слова. Не то, чтобы он их слышал, а именно как будто тебе сказали что-то, а ты в этот момент был занят своими мыслями. И, чуть погодя, вдруг понял, что это тебя спросили, и до сознания доходит именно смысл услышанных слов. Так и сейчас. Это был неслышный Лунный шепот, который нельзя услышать, но можно понять, поскольку рождается ОЩУЩЕНИЕ слов самой прекрасной песни на свете.
Эванс понял также, что слова эти адресованы именно ему. И он может включиться в песню.
Ми Минор. - Воспроизвел в голове Эванс. В переплетении с песней это прозвучало как будто он хотел представиться. Тут же песня плавно перелилась в аккорд
Си Бемоль. - У него не было сомнений. Это ответ! Так ее зовут! Достаточно только воспроизвести в голове этот аккорд, как это будет выглядеть как обращение! Как он раньше этого не понимал! Тут же стало все так кристально ясно! Ну, конечно же! Все далекие миры существуют вокруг нас! А мы никогда не могли этого понять! А ведь они всегда были рядом. Только нужно было услышать! И вся музыка – это просто отголоски прекрасного языка, рассказов о чудесных мирах, где живет Она.
И в подтверждение этому ощущение звуков внутри него слилось воедино с представлением. Он увидел как за шелестом ветра и каплями дождя скрывается неведомый доселе прекрасный мир. И что если просто слушать, то обязательно услышишь его.
Ему захотелось рассказать всем о своем открытии. Как должно быть все обрадуются, если он откроет всем глаза! Вернее уши! Но как? В своей песне? Мелодия внутри перешла на минорный лад. Он не сможет это сделать. Он и сам это понял. Но ведь должен быть выход!
Си Бемоль! – Он позвал ее. Она тут же появилась, мелькнув ответным Ми Минором, как бы говоря: «Я рядом. Чем помочь тебе?» Его вопрос «Как увидеть тебя?» вылился чредой торопливых нот, каждая из которых старалась обогнать других и выкрикнуть громче всех: «Как?», «Как?», «Как?». «Возможно ли это?»
Неожиданное До мажор проникло в его сознание сокрушительным утвердительным «Да!». Выдох облегчения у него слился с трепетным соло. Это же до смешного просто! Чтобы услышать, нужно просто слушать. А чтобы увидеть? ПРОСТО СМОТРЕТЬ!
В подтверждение она разлилась смехом тысяч маленьких колокольчиков, осыпав его мелодичным дождем из звуков. Эванс уже не сомневался, что он увидит ее, когда обернется.
В полумраке сидела ОНА, рассыпав свои прекрасные волосы, и продолжала заливаться радостным смехом серебряных колокольчиков. Но ее смех Эванс все еще слышал только внутри себя.
- Си Бемоль! – Позвал он ее. Он почувствовал, что она пытается ответить ему голосом, но ей тяжело привыкнуть к новому телу.
Она ответила! Настоящим голосом! Он слышал ее! Необычный звук заполнял пространство, проникая в самые маленькие пустоты, заставляя отвечать слабым дрожанием.
Теперь она совершенно отчетливо пропела его имя! И новые ноты закружились с еще жившим эхом первого звука. Переливы стали еще необычнее, но еще четче. У Эванса защемило в сердце. Все, на что его хватило – это не то сказать, не то пропеть что-то похожее на:
- Вау!
А она, набравшись смелости, как будто заиграла на всех музыкальных инструментах сразу, смешав это с вполне четкими словами песни:
Ее голос зазвучал так плавно и напевно, что замерло все на свете. Но теперь эхо проникло в каждую точку. Все завибрировало, ожив в ответ на эти волшебные звуки. Эванс каждой клеткой чувствовал ее. Он понял, что ни за что на свете не откажется от возможности слушать ее.
- Си Бемоль! Я хочу
всегда быть с тобой! 
Звуки, казалось, достигли апогея. Они жили все вместе, и каждый в отдельности. Они подобно волнам набегали друг на друга, рассыпались тысячами искр, но продолжали лететь дальше, переплетаюсь в новые узоры. То немного усиливаясь, то затихая. Все пространство вокруг ожило. Эванс ясно почувствовал, что все на свете может издавать свои звуки. Все имеет свою потайную дверку, открыв которую ты сможешь проникнуть внутрь. Нужно просто подобрать ключик. И сам он тоже стоит с открытой настежь дверью, впустив внутрь себя все волшебство мира звуков. Как это прекрасно! Как он вообще мог раньше жить, наглухо закрытый? Жизнь не станет, она уже стала другой. Этого никогда нельзя будет забрать обратно.
Си Бемоль смотрела на него в упор прекрасными большими глазами, и почти не открывая рта, продолжала петь, нанизывая новые звуки на прекрасные бусы нот, рассыпанные вокруг:
Вибрации в его теле все усиливались. Он знал, что сейчас решается все в его жизни. Но он также твердо был уверен в том, что все уже решилось. Причем это произошло не сегодня. Он вообще любил размышлять о судьбе, о будущем. И только сейчас понял, что каждый человек имеет свободу выбора. Но она происходит не в самые решительные моменты в жизни, а немного раньше. Не тогда, когда у тебя спрашивают: «Да» или «Нет», а много много раньше. Когда ты и не подозреваешь, о возможных событиях. Именно в незаметных решениях, никому неизвестных поступках ты и делаешь свой главный выбор, который спустя какое-то время возвращается к тебе незыблемой твердью рока. Это и есть загадка времени. То колесо, о котором он много раз слышал. Он теперь сам видел, как великое и малое находятся рядом. Что прошлое и будущее иногда меняются местами. И сейчас он это мог чувствовать каждой своей клеткой, которая была живым существом с прекрасным голосом. Каждая его частичка пела в общем многоголосие. Казалось, что еще немного и Эванс разорвется на миллионы кусочков, и будут лететь, и продолжать петь в полете.
- Да! Конечно Да! Разве мог бы я иначе?
Эванс чуть было вместо я, не пропел «мы» - настолько сильно было ощущение, что он теперь не один, а состоит из маленьких самостоятельных фрагментов. Он уже и сам не знал, кем себя считать теперь. Его индивидуальность растворялась, смешиваясь с окружающим пространством, а самое главное – он все более смешивался с Ней. При этом он все же каким-то образом продолжал оставаться собой.
Голос Си Бемоль стал настолько сильным, что должно быть, не стало никого в мире, кто не услышал бы его. Но при всей своей силе он продолжал оставаться удивительно мягким, нежным и ласковым. Он стал настолько материальным, что не было уже никакой разницы между звуками и привычными предметами. Звуки можно было трогать, а все предметы пели.
Последние Ее слова окутали Эванса, закружили все сильнее. Он испытал блаженство, какое никогда не мог себе даже представить. Он закрыл глаза и растворился в звуках Ее голоса…
…Луна смотрела на него немигающим прожигающим магическим взглядом, приветствуя прекрасной мелодией. Стены дома, став полупрозрачными, напели прощальную песнь. Эванс Ми осыпал их в ответ ласковыми нотами. Для этого ему даже не пришлось ничего делать. Он теперь был связан со всем в мире, и достаточно было пропеть кому-то, как в ответ доносилась прекрасная мелодия. И все имело свой неповторимый звуковой рисунок.
Пролетев сквозь стены, Эванс увидел Сияющую Си Бемоль. Вернее ощутил красоту ее звуков. Он пропел ей лучшее, на что был способен, просто позволив сердцу сказать все, что оно хочет. А Она рассыпалась в ответ смехом миллионом маленьких колокольчиков, как это умеет только Она. И морская пена на песчаном берегу чуть слышно подпевала им, разбавляя соленую морскую воду слезами радости.
* * *
Двое брели среди прекрасной южной ночи по берегу моря, взявшись за руки. Звуки шагов по воде тонули в ласковой песни, которую умеет шептать только тихая прибрежная морская волна. Улыбаясь, они смотрели то друг на друга, то на необычный танец, который дарила им полная Луна, отражаясь в ночных волнах.
- Слышишь, как будто где-то звучит музыка? – Он остановился и замер, прислушиваясь.
- Это звучит Ми минор. Так прекрасны эти звуки среди бесконечного моря! - Она тоже замерла, подняв голову вверх.
- А это Си бемоль. – Его тело приятно укутало необычное ощущение, которое он никогда раньше не испытывал. – Слышишь, как будто колокольчики звенят?
Завороженные они стояли, держась за руки, понимая, что этого они никогда не забудут. А воздухе переливалось:
Ми Си Соль.
Ми Си Соль.
30.08.2003
