Россыпи соли

«…И когда миновал последний из бесконечной серии поворотов в лабиринте, ведущем к своей Мечте, он вдруг увидел, что выход оказался там же, где и вход. И что около него стояла, заливаясь смехом, она – его Мечта. И спрашивала: «Куда же ты от меня ушел?»

«Алчудик»

Павел Кроликов».

бАх отложил ручку в сторону. «Это же надо задавать на дом столько писанины! – подумал он. – Да и еще такой дурацкой! Пишут тут всякие, то какой-то Ха-Лапы-За-Рогами, теперь этот Кроликов...» Потянувшись, он посмотрел в окно – там занимался новый день. Вот бАх долго и смотрел: чем это он там таким занимается? И куда делся старый? Где он сейчас и что делает? Этого всего бАх не знал. Но это все было не важно. Важно лишь то, что в его родном, ничем не примечательном месте – тихом заброшенном лесу, каких множество повырастало и еще не успело отметить присутствие следов поганых лесорубов, было уютно и тепло. День, подмигнув бАху, приветливо раскинул над самыми высокими деревьями свои руки. Он тоже потягивался и как раз думал, чем бы таким заняться. Где-то под его ногами расстилались бескрайние просторы, шелестели ветры, и кипела жизнь.

Закрыв учебник, бАх посмотрел на ровно написанные буквы в тетради для упражнений. Буквы, почувствовав на себе взгляд своего родителя и начальника, немного встрепенулись, выровнялись, и, как будто, заглавные буквы отдали бАху торжественно честь. бАх же ощутил себя в этот момент главнокомандующим огромной армии, целым парадом, тронул войска неровным строем, примерно букв по пятьдесят, на своего врага – будущего читателя. Хотя он знал, что читатель будет всего один – училка по родной речи – это его нисколько не смутило. Перед ним вышагивали строем пешие прописные и конные могучие заглавные буквы. Среди всех выделялись буквы «в» и «б» своими высоко задранными пиками. бАх перелистал страницы. Небольшими отрядами, ровно в колонны отправлялось войско в неведомый путь. Хотя все воины безоговорочно верили своему командиру и думали, что он-то уж точно знает конечную цель их пути.

А бАх ничего не знал, он просто сидел в своей комнате за столом у круглого окна и рассматривал свои каракули, провожая взглядом последний отряд из букв, образующих слова «Павел Кроликов». Негромко играло радио, настроенное на частоту «Лесная поляна». Стихали последние звуки приписавшейся уже во всех печенках песни «Зайка моя», которая прочно, как приклеенная, упорно продолжала занимать первое место хит-парада «Лесной поляны». «А теперь реклама наших спонсоров, – Вещал в динамике диктор, проваливший попытку скрыть облегченный выдох после последних нот бесценного хита. – Фирма «Косоухий и партнеры» предлагает новейший шоковый парализатор ЁК-1000 для крупных животных. Теперь емкость увеличена до 10 зарядов, каждый из которых выводит из строя взрослого медведя! Живите спокойно! Спрашивайте в магазинах».

Рекламу по радио, а заодно и доносившееся с кухни шипение чего-то наверняка вкусного на сковородке прервал зычный мамин голос:

- Уроки сделал?

- Ага! – бАх убрал тетради в сумку и пребольно стукнулся локтем об стол.

- Ах! Блин! Мое больное место!

- Что, опять локтем? - Донеслось с кухни.

- Ага.

- Бедный мой заяц! Иди за стол.

бАх автоматически в пару прыжков преодолел расстояние до кухни, но, немного не рассчитав, ударился плечом об круглый дверной косяк.

- Ах! Блин!

- Плечо? – не оборачиваясь, спросила мама.

- Ага, – грустно вздохнул бАх, потирая что есть силы ушибленное место. «Ну, как мне не везет! Кто бы знал. Каждый день, чуть ли не каждый час, что-нибудь да происходит. Скоро живого места не останется. А голова-то, голова! Ей скоро думать нечем будет» - пока еще продолжала функционировать голова бАха, производя на свет невеселые мысли. Он посмотрел на стол, сервированный нехитрыми продуктами.

- Что? Морковка? Опять? – Возмущению бАха не было предела. – А мясца? Или колбаски? Ты же обещала!

- На ужин, сынок. И вообще, тебе давно пора за питанием следить, а то, поди, пока я не вижу, одну «Косо-колу» пьешь, да пукинсы всякие ешь. А тебе витамины нужны, зелени побольше.

При этих словах бАх состроил такую рожицу, что можно было подумать, будто он слопал прокисший лимон, причем без сахара! А бАх давно славился необычайной любовью ко всему сладкому, и все, что можно было есть с сахаром, именно с ним и ел. Причем много. И часто.

- Ну, ладно, давай свою морковку, – страдальчески согласился он. – Только, чур, с сахаром!

бАх уселся за стол, и принялся было уплетать еду.

- А! А ты лапы свои видел? – негодованию мамы не было предела. – Ты уроки делал или в земле под столом возился? Марш умываться!

- Ну, ма…

- Прыг-скок отсюда! – бАх молча скаканул со стола, потому, что знал, что спорить было бесполезно. При этом он немного задел тумбочку, но не обратил на это никакого внимания. Тумбочка покачалась, но выстояла.

- Не ребенок, а наказание какое-то! – причитала мама.

- Между прочим, ваши гены, мама, - донеслось из ванной.

- Знаешь что, гены, ты сейчас себе такую карму зарабатываешь, что тебе могут такие детки-конфетки достаться, что я не знаю, как ты их от свиней отличать сможешь. Подобное притягивает подобное!

- Опять Вы, мама, лекцию читать, - бАх по второй попытке пристраивался за большим обеденным столом. – Как лапы теперь? И вот Вам вопросик, мама: какое же у нас подобие по отношению к чистоте? Почему же у такой чистоплотной парочки, такой сынуля свинья?

- В семье не без свиньи! – парировала мама. – Вон все твои братья и сестры как чистоту любят.

- И только я один учу тебя не делать из всего этого проблему!

- Ну-ка, прыгнул быстро в школу!

Мать лучше не доводить. бАх это прекрасно знал, поэтому быстро стыбрил кексик из буфета и с криком: «Покедова, бабанька» сиганул на улицу, откуда уже через секунду донесся треск и такое знакомое:

- Ах! Блин!

«Коленка» - подумала мама.

«Непруха» - подумал бАх.

Но через минуту он уже забыл об этом и вприпрыжку несся по тропинке. Конечно, ведь он медленно передвигаться категорически не мог.

Снежинки падали тихи

Где-то вдалеке раздался удар грома, намекая на неприятности. «Наверно бог такой же перец, как и я. Коленкой долбанулся!» - подумал бАх, и на душе у него потеплело. «А, поди, и, правда, не могут же тучи так греметь» - убеждал невидимого собеседника бАх, отчего ему стало совсем весело. Громыхнуло вторично, да и еще раскатисто так! «Ну, точно, этот перец явно долбанулся теперь башкой и матерится там». бАх представил себе это все и залился смехом, представляя, как он видит всю эту картину с верхушки дерева.

Все было бы хорошо, если бы рядом как раз не разлапился здоровенный дуб. Честно сказать, бАх никогда на деревья-то и не лазил. И эта мысль, так неожиданно его посетившая, заполонила его голову так же плотно, как и морковка, оккупировавшая желудок.

- Ах! Блин! - предчувствуя неизбежный недобрый финал, юный экстремальщик запрыгнул на нижнюю ветку. В голове его почему-то вертелась мамина фраза: «подобное притягивает подобное».

Может быть кто-то другой, например, его брат или сестра, смогли бы залезть и повыше, но бАх просвистел на землю уже с третьей ветки, окончательно перепутывая понятия «хорошо» и «плохо» - ведь непонятно хорошо ли было, если бы он залез все-таки повыше?

- Ах! Блин! – только и смог сказать он.

- Ух! Елки! – раздалось где-то подозрительно близко.

Чего-чего, а этого бАх никак не мог ожидать. Пока он еще ничего не мог видеть, поскольку он уткнулся во что-то явно шерстяное и теплое, но взять и так вот просто поднять голову он не мог. Судя по тембру услышанного голоса, то, что произошло, могло быть сюжетом только самого страшного сна. Была – не была! бАх резко поднял голову, повторно ударившись опять о то же.

- Ух! Елки!

бАх открыл глаза и заорал, что было мочи:

- А-а-а-а-а! Волк!

- Елки! Ты шо, заяц, так орешь? Ты мне уже за несколько секунд, честно говоря, надоел. И по башке дал, и в челюсть двинул, а теперь на барабанные перепонки давишь! Откуда ты только на мою башку свалился? – Волк вел себя на удивление спокойно. Он был вполне приличного вида, вполне бы сошел за местного, и только украинский акцент выдавал в нем приезжего. Ну и правильно, ведь каждый заяц знает, что в нашем лесу волков не бывает.

бАх немного успокоился. Весь адреналин, переработавшийся в эликсир ужаса, незаметно рассосался, видимо впитался, и колотун бАха так и не прошиб.

- бАх, - представился заяц. Видимо все-таки шарики-ролики немного перетрясло в голове. Но на место все вставало с трудом.

- Ты шо, и вправду залетный какой заяц? Родную речь не понимаешь? Я понял, шо ты бах! Шишку буду носить, тебя вспоминать. Бах он тут такой на меня.

- Моя твою понимать. Ой! - бАх поболтал головой, словно взбивал коктейль. Через некоторое время он решил, что дальше продолжать не стоит, и отважился повторить попытку:

- Все я понимаю, это меня так зовут.

- Да ты шо! Правда? Елки!

- Сущая правда, - сказал заяц, удивившись такому словосочетанию. Как будто он произнес что-то нехорошее.

- бУх.

- Нет, не бУх, а бАх!

- Да, нет, бУх!

- бАх – поправил опять заяц.

- Я – бУх! – сказал волк.

«Так теперь волка клинить начало» - подумал было заяц, но волк видимо уже подумал о том, что заяц как раз об этом подумал.

- Меня зовут бУх!

- Что? Не может быть! Что за имя такое?

- Значит, бАх может быть, а бУх не может? Я, может, бухгалтером полжизни оттарабанил! Поэтому и бУх, как доктор - док. - Волка ситуация явно забавляла, чего нельзя было сказать о его собеседнике. Может быть, заяц представил, как внутри волка начинает просыпаться охотничий инстинкт, и внутренний голос начинает шептать нежные слова о зайчатинке в горшочке, а может быть он жалел о том, что его не зацепила в свое время реклама по радио о парализаторе ЁК-1000, но он предпочел в перепалку не вступать.

- Ёлки! Ты мне всю книгу помял. – БУх явно от этого был не в восторге. Он потянулся к книге и принялся бережно лапами разглаживать страницы. «Тоже мне, библиофил!» - подумал бАх и застрял на полумысли, прочитав вслух название книги на корешке:

- «Ведическое кулинарное искусство». Волк, ты …

- Невежливо обращаться «волк», тем более к старшим.

- Прости, больше не буду. Так что, бУх, ты на травке сидишь?

- Да нет, тут земля. – бУх приподнял хвост.

- Да я не про то.

- А шо? В смысле курить?

- В смысле питания, конечно. Ты – вегетарианец?

- Да, понимаешь, здоровый образ жизни веду.

- Может, окажется, что ты еще и танцевать любишь?

- Шо? А нет, я жизнь спокойную стараюсь вести. Только сложно это, особенно когда падают на тебя всякие.- Волк хитро посмотрел на зайца и засмеялся. - А шо у тебя за имя такое странное?

- Да, тут такая штука, я ударяюсь часто обо все подряд, падаю там и все такое.

- Заметил, –ответил бУх, и, предвосхищая ответный вопрос, продолжил, - аналогичная фигня, практически. Только чаще на меня кто-то падает, а не я. Но от этого, поверь, не легче.

- Понимаю, - вздохнул заяц, - непруха.

- Непруха, – повторил волк. И в секундной тишине отчетливо расслышалось громкое шлепанье чего-то по волчьей голове.

- О, кажись, дождь до нас добрался. Да и капля такая крупная. Ливанет. Я уж подумал, что обойдется – сказал бАх.

- Не угадал, - вздохнул волк.

- Не ливанет?

- Нет, это не капля… - ответил грустный волк и посмотрел вслед улетающей довольной сороке. – Это непруха! Ух! Елки!

А на дорогах бездорожья

Дождь все собирался, набирался сил, и, как это иногда бывает, когда долго собираешься чихнуть, а потом вдруг чихать не хочется, взял и передумал литься. В общем, это было его законное право. Каждый сам себе хозяин. А если кто варежку уже и раскатал на то, что сейчас ему кто-то грядочки польет, так и завсегда закатать недолго. Дождь, вероятно, вспомнил об одном очень важном деле, которое он забыл где-то сделать. А может, была у него и другая причина. Наши друзья даже и не стали утруждать себя разгадыванием этой загадки. Да и мы не будем. Что мы, глупее их, что ли?

- А что ты, бУх, тут вообще делаешь? Ты ж явно не местный. А если заячий патруль остановит? У тебя регистрация есть?

- Нет пока. С этим пока хлопот не было, слава шаманам, но ты прав, нужно торопиться.

- Куда же? – бАх никак не мог скрыть своего любопытства.

- Куда, куда! Лечиться! – Волк еще раз вздохнул. – От непрухи.

- Да ты что! бУх! Возьми и меня! Мне тоже надо! Мы ж с тобой как братья по несчастью!

- Ну…а дома тебя не хватятся?

- Не-а. Я им позвоню сейчас. У меня и телефон как раз с собой. – бАх очень обрадовался и пару раз припрыгнул на месте. Может быть, он припрыгнул бы и третий раз, да только после второго он ударился головой о ветку. Но зато его осенило:

- А лучше КЗС отправлю. Напишу, что отправился на стажировку от школы на пару недель.

- КЗС? – Волк явно никогда не слыхал такого.

- Короткое Заячье Сообщение.

- А! КВС! Так бы и сказал, бАх! Ну, ладно, шо тут думать долго – башка заболит. Пойдем вместе.

- Отлично! А куда мы идем?

- К великому магистру Ибн Будуру. Мне сказали, шо он самый узкий специалист самого широкого профиля.

бАх немного поморщил свой носик:

- А ты уверен, что он случайно не высокий специалист по низким вопросам?

- Все бывает, бАх!

– А кто он по национальности? Судя по фамилии, южанин?

- Нет – обезьянин. Из Индии. Макак или кто-то там еще. Не разберешь – все они на один длинный хвост.

И так незаметно за разговорами, они отмеряли своими лапами километры пути к таинственному обладателю имени Ибн Будур. бАх совсем не волновался, что пропустил школу, да и родителям было не до него – вот представьте, что вы в своей семье семнадцатый ребенок. Будет ли у ваших родителей до вас много дела? Особенно, когда оба родителя как раз собирались отправиться в командировку на далекий Волчий остров докторскую диссертацию писать.

Солнце тем временем испустило дух за лесом, и управление делами взял на себя месяц. бУх и бАх остановились на привал – передохнуть. Костер решили не разжигать – чтобы не привлекать лишнего внимания. Да и тепло совсем было. Друзья перекусили каким-то странными кушаньями бУха, которые были окрещены бАхом «этакой сладенькой фигней». Да и прилегли, довольные. Чем довольные? Всем: и друг другом, сложившейся ситуацией, да и всем вокруг тоже. Бывает же, что нападет хорошее настроение, да так прицепится, что рот все время до ушей, закрываться не собирается, и лежишь себе идиот идиотом! И хорошо!

- А книги ты читаешь? – придумывал все новые темы для разговора бАх.

- Постоянно, моя прелесть! – подмигнул бУх.

- А! бУх! Ты ее читал! Мою любимую книгу!

- А как же! – довольный своей эрудицией, выпендривался волк. – Кто не читал такого автора как Джоан Роэл Роулинг Толкиен! Забыл только название – сложное больно.

- Ха-ха-ха! Ну, ты дал! - бАх смеялся до слез. – Все ты перепутал. А название не сложное: «Властелин колец».

- А, точно! Молодец, что напомнил! А я помню только, шо кто-то в ласте. А кто забыл.

- Дурацкая шутка! – сконфузился заяц. – Мне не смешно. Не мне смешно.

- А вообще наши ученые доказали, что Толкиен был на самом деле волком. – С гордостью доложил волк.

- Вот уж нет, бУх! Он был зайцем, это доказано неопровержимо. Хотя бы хоббитов вспомни, заячьи лапки, норы, все такое. А это, - бАх принял весьма грозный вид, взял палку и низким басов прорычал очень даже грозно, - Я - не Гэндальф Белый! Я – Гэндальф Серый! Это же всем понятно – линька у зверя началась.

- Волки, бАх, тоже линяют. – бУх своим ответом явно ввел в недоумение бАха, а вот вывести и не потрудился. - Но давай не будем спорить. В мире всегда найдется место двум правдам.

- Да, и это тоже правда! А фильмы ты какие смотришь? – попытался сменить тему разговора заяц.

- Люблю ужастики, про оборотней там всяких. Как волки вдруг среди белого дня превращаются в людей. Страх, да и только!

- А! Боюсь! – закричал бАх и театрально сиганул в кусты, откуда через полсекунды донеслось раскатистое «Блин!»

- Нога? – догадался волк.

- Ага! – донеслось из кустов. Затем заяц, прыгая на одной ноге, а другую, держа в лапах и дуя на нее, допрыгал до своего места рядом с волком и случайно пяткой угодил прямо на волчью лапу.

- А! Елки! – заскулил волк, - больной мозоль!

Заяц сразу забыл про свою больную лапу, выпустил ее из передних лап и сказал:

- Прости, бУх!

- Ты, елки! Прыг-скок отсюда! И поосторожнее! – сразу было видно, что волку пришлось нелегко. Таким сердитым он еще не был. Но уже через полтора мгновения он уже сбросил жар, - да ничего, ты тут не причем. Это все непруха.

Следующие несколько минут, наверное, впервые за все время после знакомства, они просидели молча. Но терпелка у зайца все-таки лопнула, и он продолжил допрос:

- Скажи-ка, братец, а ты с каких мест будешь?

- Я родом с Припупеньска.

- ???

- Не слыхал? Вас в школе явно учат другой версии истории, дорогой бАх! – немного обиженным голосом проговорил бУх. – Вот у нас каждый волчонок знает этот великий город.

- Мы историю еще не проходили, - интонацией заправского адвоката парировал бАх.

- Около него проходили знаменитые бои, в которых, кстати, множество вашего брата полегло.

- А кто бился то?

- Генерал Каспийский - вожак целой стаи серых волков, владелец земель у Азовского моря и генерал Азовский – управитель волков Каспийского моря. Спорили за Черное море. А после длительных боев около села Пеньска разбили новый город в честь ПРИнятия Перемирия У ПЕНЬСКа. Так и назвали – Припупеньск.

- Выходит, что ты – припупеньский волк?

бУх молча кивнул с таким видом, что было не понятно, то ли он действительно так серьезно относится к этому названию, то ли не подал виду, но обиделся.

- Эх! – крякнул грустным кряком заяц, переводя стрелки, - мясца бы дряпнуть!

- Не буди во мне зверя! - ответил волк и клацнул зубами. – Шутка. Гы-гы.

бАх неловко запнулся, и застыл в таком состоянии, какое бывает, когда недоикнул. Он решил никогда больше не провоцировать своего новоиспеченного друга на такие шутки. Ведь это уже совсем не шуточки! И вообще ему впервые за все время стало страшно. Вдруг этот волк – маньяк какой-то? Строит из себя добренького вегетарианца такого, а сам какой-нибудь извращенец, больной самым страшным извращением.

Друзья устроили небольшой привал, во время которого можно было немного перевести дух.

Как только бАх закрыл глаза, так перед ними предстала сцена страшного суда, в котором волка спрашивали сурово:

- Пошто ты, гадина, невинную тварь лесную охмурил?

- Да на то он и тварь, чтобы охмурять!

- Пургу гонишь!

- Да вы шо, граждане начальники! Это моя жратва! Я так просто себе аппетит нагуливал, одного ж зайца я к тому моменту, съел, сытый был, а энтого таскать не хотелось. Пущай, думаю, сам придет, а как голод-то прочую, так я его дык! И опаньки!

- А ну если только дык и опаньки, то ладно!

Дальше перед глазами бедного зайца шерсть волка встала дыбом, потом еще сильнее, а потом и отвалилась. Волк стал корчиться и превращаться в человека, при этом он жутко смеялся и приговаривал «опаньки!» В руках у него откуда-то взялось ружье - чего в бреду-то не привидится – и волк-человек-охотник, большой до зайцев охотник, начал стрелять. Пиф-паф! Ой-ёй-ёй! Мимо!

Мне не нужна твоя жизнь,

Мне не нужна твоя смерть.

Охотники рядом.

И если будут стрелять,

Ты отвернись.

Чтобы не встретиться взглядом.

Черт бы побрал это устройство, называемое мозги, которые в самый решающий момент занимаются бог знает чем, например, спокойно прокручивают последний хит известной заячьей группы «Лапу скрутило!» или какой другой.

Но теперь Охотник и заяц стояли на абсолютно пустой крыше высотного здания. И деваться было совершенно некуда.

- Опаньки! Ну, шо ты против нас, припупеньских? – Папановским голосом сказал довольный охотник, вскинул громадный винчестер, который бывает только у совсем нехороших бандитов в боевиках, прицелился и выстрелил. Пиф-паф! Заяц видел, как медленно летят к нему пули. Он так изогнулся назад в коленях, что стал параллелен крыше, но не падал! «Может это я так свой хвост, наконец, накачал?» - подумал заяц, но эта версия не выдержала проверки. Ведь умудрялся уворачиваться от пуль, которые медленно пролетали мимо, оставляя этакие круги в атмосфере! «Железный хвост тут ни при чем! Я – избранный!» - осенило зайца. Он выпрямился и, вытянув лапу вперед, остановил оставшиеся пули, которые со звоном упали к его лапам. Охотник излил весь свой ужас через единственное привычное ему место слива и со смелостью парашютиста депортировался с крыши через край, сделав двойное сальто назад с поворотом на 360 градусов. «Ну, экстремал хренов, погоди!» - подумал заяц и легко сиганул следом. Но тут вспомнил, что всякий раз, когда его ноги жили отдельно от мозгов, это плохо заканчивалось. Предчувствие его не обмануло: в этот раз пострадала голова.

- А! Блин! – бАх открыл глаза от боли в области лба. Он понял, что этот весь бред был просто очередной шуткой старого зайца Морфеича, который сейчас наверняка покатывался со смеху.

- Дурной сон? – спокойно спросил волк, помешивая палочкой в походном котелке, который миролюбиво дымился в двух прыжках то бАха. – Это к пятнице.

- Ты не представляешь, мой дорогой друг, как я рад тебя снова видеть! – На глазах бАха проступили слезы умиления. – А в котелочке, наверное, что-нибудь экзотическое? Филе-о-фиш под маринадом из стручковых?

- Проще! Парная репа.

- Тьфу, гадость какая! Хоть сладкая?

- Так, выходим через десять минут, марш умываться в ручей и на зарядку! – скомандовал бУх.

- Есть, товарищ капитан! - Заяц в два прыжка очутился в ручье, обдав при этом волка с ног до головы холодной водой, и оба заорали от холода.

- Ах! Блин!

- Ух! Елки!

День обещал быть веселым.

Будур вдруг встретили они

Тропинка резко пошла вверх, заманивая за собой двух путников. Лес давно уж как поредел, как редеют волосы на лысине к старости, все чаще попадались вокруг огромные валуны. И, наконец, перед друзьями престала во всей своей непосредственной близости гора. Тропинка боязливо засеменила в сторону, а волк потянул зайца прямо, тыча в карту, и указывая на черную проплешину в горе. Вскоре проплешина явила нашим искателям приключений на свои головы невероятно правильную шестигранную форму.

- Ну, шо, вот мы и пришли, стало быть, - сказал бУх. Он резко остановился, отчего заяц со всего прыжка неожиданно в него врезался.

- Блин!

- Ёлки!

Рядом со странным отверстием, ведущим в самые горьи (или горовые? а может горские?) потроха, находилась вывеска: «Магистр высшей магии, галактический наместник космической резиденции высоких энергий, академик биоэнергетических наук, Ибн Будур».

Они миновали поворот пещеры и оказались в небольшом отделанном помещении, где стоял дорогой столик из натурального ДСП! За ним пристроилась расфуфыренная мартышка, которая что-то быстро сунула в закрома стола и мило улыбнулась вошедшим приятелям:

- Входите, добрые путники! Магистр уже ждет вас!

бУх и бАх недоуменно переглянулись.

- Я вам говорю, что смотрите. Меня зовут Лусия Бурбоне Лиз Бианка.

- Вы не ошиблись? – спросил заяц, у которого от волнения голос перешел на фальцет, от чего он шумно прокашлялся. – Мы ведь не записывались, хотя и пришли по рекламе.

- По какой, простите?

- Сарафанное радио, - ответил волк.

- Странно, - ее совершенно плоское лицо попыталось изобразить удивление, но видимо от излишка уколов Botox, это ей так и не удалось. – Мы туда вроде и рекламу-то не давали. Но не важно. Проходите! Магистр все равно ждет вас. Он настолько велик, что видит будущее насквозь. И, конечно, предвосхитил ваше появление здесь в 10 часов 20 минут. Вот только … - тень раздумья на секунду пала на ее ничего-не-выражающее лицо, но, поняв тщетность попытки, удалилась восвояси, - вам придется подождать немного.

- Да ничего, ничего, - сказал заяц опять фальцетом, - черт!

- Вы что!!! Нельзя призывать злых духов! – вскричала мартышка - секретарша.

- Простите его, - сказал волк, пихнув локтем зайца, от чего тот икнул и злобно посмотрел на обидчика. Но волк с видом, будто ничего не было, уже следовал за мартышкой.

- Выключите свои мобильные телефоны и пейджеры, если они у вас есть, и располагайтесь. - С интонацией гида четко сказала плосколицая мартышка, протягивая лапу по направлению к стене, по-восточному заваленную маленькими подушками – мечта оравы драчливых детей из детского сада.

- Тупица, - поблагодарил удаляющуюся мартышку бУх, но негромко так.

- Идиотка, - согласился с ним бАх. – Ты запомнил, как ее зовут?

- Лесбиянка, кажется.

Они начали от нечего делать рассматривать комнату, которая оказалась до предела наполнена разными мелкими предметами, заполнявшими все стены, пол, тумбы, и которые отражали свет сотен маленьких свечек. Стоял сильный запах благовоний, горевших сразу в нескольких углах. Противоположную стену украшали многочисленные фотографии в необычных рамках, изображавшие магистра в разных удивительных местах, а также вместе со многими известными деятелями. Чуть слышно играла заунывная медитативная музыка.

бУх и бАх, позевывая, пялились на маленькие статуэтки, непонятные предметы, золоченые фигурки, амулеты и прочих недвижимых обитателей этой комнаты, пока их не сморило. Заяц оказался заложником очередной шутки Морфеича, когда он (о, ужас!) должен был рассмешить мартышку-секретаршу. Он строил невероятные физиономии, фыркал, пускал пузыри из слюней, завязывал уши морским узлом, но тщетно. И вдруг лед на ее лице тронулся, кожа треснула и стала отваливаться большими кусками, а под ней, под ней…

Бедный заяц с воплем ужаса открыл глаза и увидел все то же неизменно плоское лицо, которая носила мартышка. Она стояла и пыталась вдвоем с волком его разбудить. «Инвариант» - подумал бАх и встал. Голова раскалывалась, как будто некий бармен принял ее за кусок льда, и принялся его охаживать здоровенным ножом. У волка вид был не лучше.

- Сейчас Магистр поможет, - сказала секретарша, видимо преодолев умственный барьер и правильно истолковав выражение перекошенной заячьей морды, и она отворила незаметную дверь, густо увешенную побрякушками так, что она попросту сливалась со всем остальным. бАх вытащил из кармана сотовый, вспомнив, что он не выключил его и удивился времени:

- Ого! 13-20 уже! Слышь, бУх, мы тут действительно немного подождали!

«Соль-ми-до» - пропищал телефон, и перестал показывать признаки жизни, чем почему-то очень расстроил мнительного зайца. Друзья вошли в следующую комнату.

- SALVE! – услышали они приветствие, произнесенное скрипучим голосом. Но никто из них так и не вспомнил на каком это языке, да и трещавшая голова к этому не располагала, так что резкий переход на целый пролет вверх по лестнице интеллектуальности остался новоиспеченными клиентами не замечен, и они промолчали.

- Сестра, налейте гостям нипейотис, - сказал магистр, смакуя это слово как конфету. Он был одет как министр короля, мечтающий очутиться на его месте и напяливший все его одежи сразу. Магистр сидел как заправский йог, в позе лотоса, с белым пятом на лбу на фоне огромного фото в натуральную величину какого-то божка, лицом похожим на магистра, но с восемью лапами, держащих всякие явно ненужные предметы, напоминавшие пылесос, щипцы для завивки, фен, сковородку, ножницы и прочую дребедень.

- Слушаюсь, магистр, - ответила покорно сестра-секретарша и буквально через миг оказалась на этом же месте с какой-то мутной жидкостью в лапе.

- Выпейте, и все пройдет, братья мои, - раздался зычный голос магистра. – Ибн Будур, - представился магистр и сделал намек на поклон. Но такой незаметный, что можно было подумать, что это показалось.

- бУх. – Сказал волк, сделав глоток и передав чашу зайцу. После чего попробовал повторить фокус с намеком на поклон. Но вместо поклона вышло этакое вздрагивание головой, как у постояльца психушки.

- бАх. – Представился заяц и допил остатки непонятного пойла, облившись при этом вусмерть.

- Случайно это не ваш знаменитый родственник играл на флейте и был глухой?

- Немой, - исправил магистра бАх.

- Понятно. Не ваш.

- Нет, мой, но мой - немой. И играл, только не на флейте, а в карты. А тот играл на органе. И он был глухой…– Начал было объяснять бАх, но, поняв, что объяснять нужно многое, да и сложно все это, осекся.

- Понятно, - сказала макака таким выражением, какое бывает только тогда, когда вообще ничего не понятно.

- Мы, мистер, вот по какому поводу, - начал было волк.

- Мисс, - исправила Ибн Будур. – Будур – женское имя. Разве вы не знали? Так принцессу звали. И вообще… - она явно сконфузилась. Волк уставился на то место на теле, которое обычно показывает разницу, но, заметив, что попал при этом в еще более неловкую ситуацию, потупил взор. «Как неудобно вышло, - думал он, - но черт бы побрал бы этих чертей – обезьян, елки! Как бы еще в них разбираться? Вот непруха.» Впрочем, последние слова он произнес вслух.

- Непруха? Оно и видно, - проскрипела Ибн Будур. – Не бойтесь, есть у меня одно средство против этого.

«Топор, наверное» - подумал заяц и попытался настроить свои мысли на более благодушный лад, уставившись на огромную фотографию, висевшую на стене. Его явно поразило обилие лап. «Вот бы мне, чтобы в одной лапе пиво, две другие чистят воблу, четвертая сигарету могла бы держать, в пятой пульт от телека, в шестой газета с программой, седьмая – почесаться, если что, а восьмая про запас – вдруг телефон позвонит. Пацаны бы в школе умерли от зависти! Почему я не восьмилапая мартышка? Ой! О чем это я?»

Ибн Будур заметил, ой, извините, заметила взгляд зайца:

- Это наша богиня банановой росы Шиза. Очень продвинутая!

- Это сразу видно, - с очень умным видом сказал бУх, непонятно что именно он имел в виду, то ли что продвинутая, то ли что сразу узнал в ней Шизу.

Эта фраза нельзя сказать, чтобы понравилась Ибн Будур, так как она тут же сменила тему:

- Чем расплачиваться собираетесь? Я бесплатно не работаю.

- А чем можно? Кроме денег. – Спросил бУх и разъяснил: – Он – школьник, я – бродяга.

- Искренняя благодарность вполне подойдет.

- И все???

- Ну, и немного рекламы в мой адрес.

- Чудеса!

- А вы что думали? Вам тут шарашкина контора какая-нибудь? Нет уж, работаем на совесть. Но вы не думайте, что это так уж просто – искренняя благодарность. Это вам не денежки отдать и все тут, забыл сразу. Тут действительно нужно прочная обратная связь, постоянного действия. Иначе ничего не получится. Итак, все, что вам нужно, господа хорошие, говорю это один раз, запоминайте, - это понять, что беда ваша совершенно надуманная. И чтобы она исчезла из поля вашего зрения, нужно просто-напросто убедиться на собственном опыте, что ничего такого на самом деле и нет. А для этого нужно сделать три вещи. Первое - встретиться лицом к лицу со своим Страхом. И не просто маленьким страшком, а самым главным страшищем в жизни. В бездонные очи его занырнуть нырком, и целехоньким вынырнуть. А потом, когда вы поймете, что вас страх не берет, он не вашей природы, и вы не принадлежите ему, вам нужно кого-нибудь спасти. И спасти не физически, а морально, чтобы вы почувствовали, что нужны зверям, что не просто так свой век мотаете, а есть от вас польза. И уж только, осознав все это, вам нужно отказаться от всего, в том числе от самого дорогого. И если хватит у вас на все это мужества, то считайте, что вы победили, а если нет, то и нечего добрых зверей беспокоить. Сами знаете, кого я имею в виду. И вообще никогда не просите того, чего взять и удержать не можете. Конец аудиенции, до свидания.

С этим словами фокус в глазах Ибн Будур переместился с места, на котором стояли наши друзья куда-то в бесконечность, а то и подальше.

- Госпожа Учитель ушла внутрь себя. Это надолго. Не беспокойте, - раздался голос в дверях мартышки-секретарши.

бУх и бАх медленно вышли, оба заторможенные до такой степени, что когда бАх задел за стену, и машинально отдернул лапу, ударив локтем бУха, оба просто промолчали. Последнее воспоминание, которое потом было осознанно вызываемо у бАха – это как он, проходя мимо вогнутого зеркала, подумал: а почему в обычном зеркале правое и левое меняются местами, а в вогнуотм нет? На этот вопрос он не знал ответа, как не знал, почему такой бред закрался предательски к нему в голову, и что это за такая охрана, которая пропускает кого ни попадя? И вот если бы у него в голове был строгий КПП! Кто такой? Куда? По какому поводу? А! Это бред! Вон! Вот тогда бы можно было бы жить, а так что за бытие такое? Приходят в голову мысли какие попало, шляются там без спроса, без ведома. Кто вообще в доме хозяин? Поняв, что явно не он, бАх немного приуныл, но списал все на нездоровую обстановку у Ибн Будур.

Свежий воздух оказался целым впечатлением после прокуренной благовониями пещеры. Набрав его в легкие до предела, и испытав чувство легкого опьянения, волк проговорил:

- Ух! Елки! Похоже, шо мы попали в историю.

Зайцу состояние опьянения знакомо не было, но голова у него тоже немного закружилась.

- Пока еще нет, но имеем все шансы попасть. Но не в историю, а в Историю! О нас еще напишут в учебниках! Как двое Смелых свой Страх побороли!

- И это говорит заяц! Смех!

- Ничего, мы еще вместе посмеемся, – ответил заяц. бУх улыбнулся и взял бАха за руку. И друзья отправились отвоевывать себе место в учебниках истории. Хотя бы полстранички.

В раздумьях пролетали дни

Друзья шли куда глаза глядят, а глядели они у них все время в разные стороны, поэтому вместо внятного пути вперед, они нарезали невероятные загогулины и вынуждены были притулиться у березки, дабы устроить мозговой штурм. Но штурм хорошо устраивать, когда тысячи голосов дружно в унисон кричат «Ура!». А когда раздается только парочка слабых всхлипов, причем один из них «Вперед!», а другой «Назад!», то эту ситуацию назвать штурмом можно только разве только во время допроса в фашистских казематах. Короче оба друга рухнули на землю как подкошенные и предоставили своим глазам вращаться по разным орбитам. Мыслями своими они максимально приблизились к состоянию наркомана, находящегося на последней стадии.

Случайному путнику, увидевшему их, предстала бы еще та картинка: лежит заяц, задрав голову, положив под нее колено, смотрит в сторону неба, пытается в это небо глазами попасть. Рядом волк, скрючившись, вздыхает, свесив нос так, что тот точно попадает в заячью подмышку. От чего волк периодически всхлипывает, взбрыкивая носом. Жаль, мимо Репин не проходил, а лучше папарацци какой-нибудь. А то все, том числе и вы, увидели бы это воочию. В газете «Желтее желтого желтка»

Через какое-то время вездесущие мухи оценили в выгодном свете для себя сложившуюся ситуацию. Они облепили обоих, и можно только представить, каковы оказались все последствия, а попросту говоря следы их пребывание на ничем не защищенной шкурке невинных собратьев по несчастью. Мушиную благость прервал бУх:

- Все, елки! Баста! Так и с катушек съехать недолго! Надо же, так нанюхаться! Как они там живут! Бред какой-то! Пошли быстро пока еще живы в ручье окунемся. Слышь, косой! Да очнись же ты, наконец.

бАх еле-еле синхронизировал свое внутреннее время с реальностью, и смог обоими глазами посмотреть куда-то в сторону волка.

- Угу! - Только такой вот слабый незайцеподобный звук смог капнуть наружу. Но волк его уже тащил на себе, взвалив на широченные плечи. И лишь после полного опускания в ручей, заяц смог забормотать, что его так низко никто еще не опускал и далее в этом духе, плюс визги, писки, да отчетливое «Блин!» Волк не особенно прислушивался, радуясь, очевидно, что его друг приходит в себя. Да и сам он, наконец, смог стряхнуть остатки дурмана. А когда волк окончательно пришел в себя, то понял причину заячьего недовольства. Всему виной был большущий камень в воде, об который волк ненароком пару раз, а может и не пару, легонько задел, а может и не очень, своего друга во время проведения этакой импровизированной банной церемонии. Кровь тоненькой струйкой стекала со лба бАха, и растворялась в ручье.

- Ручей в ручье кончается! – задумчиво проговорил волк. – Извини бАх, непруха какая-то. Сам понимаешь, я виноват, но это прощаемо.

- Прощаемо, философ, - согласился недовольный бАх. – Хотя и отомщаемо!

При этих словах он состроил такую смешную рожицу, что оба покатились со смеха. В приступе смеха бАх ударился головой о толстую ветку разлапистого дуба – невольного участника сумасшедшей истерии. Но крик «Блин!» потонул в новых волнах хохотания и безудержного ржания. Пролетающие мимо птицы торопились поскорее покинуть это место, так похожее на сценку, разыгрываемую на подмостках в дурдоме.

Вдоволь насмеявшись, и выпустив слезы, они почувствовали, что стало на душе заметно легче. Как парадокс, при этом стала ощущаться сосущая тяжесть в желудке. Заяц стал осматриваться в поисках чего-либо съестного, в то время как волк не спеша, потягивал нечто из фляжечки.

- Ну и дружок! Съест пирожок, и не вспомнит ни о ком! – бАх даже растерялся.

- Тебе рано, братец кролик.

- Как же? Ты же…

- Шо?

- Ну… Такой правильный…

- И что? Сделать маленький глоточек не могу?

- Нет, ну…Ты случаем не потому бУх, что бухарик?

- Шо! А ну знаешь, ты, бАх с прибабахом!

- Я так и понял, что бухарик, - заяц вздохнул. – Раз злишься, значит, я в самую точку попал. А жаль.

- Замяли, заяц. Давай лучше трескай, чего ты там нарыл, и давай думу думать. Или мы введемся на провокацию или нет. Уж больно все как-то странно выглядело. Сомнения меня одолевают. Шо ты думаешь?

- Без приключений жизнь – тоска. Вот что я думаю.

- Молодой патамушта.

- Но совет же дельный! А, бУх?

- Совет дельный, к тому же бесплатный. Это и смущает.

- Это признак настоящего мастерства. Если бы речь только о деньгах шла, то мы – неподходящие клиенты.

- Нет, дружище, - бУх сделал еще один глоточек. – Ты, и правда, еще мал. Деньги – это один из видов энергии. Только один. Их у нас нет, но…

- Что но, ты договаривай, не томи, - бАх даже перестал жевать какой-то свежевыкопанный корешек.

- Мы можем потом расплачиваться психической энергией в ее самом чистом виде. А это гораздо посильнее денег.

- Но ведь мы можем наплевать на все и не вернуться никогда.

- Да, верно. Но мы же сами пришли. Никто нас не тянул туда на веревке. И, следовательно, других идей у нас не было. А стало быть, мы не можем не воспользоваться ее советом. А если он сработает, то можем попасть в зависимость, чуешь к чему я?

- Ты, мой волосатый друг, слишком все утрируешь. Ведь зависимость рождается у нас внутри. О! - бАх даже поднял вверх свой заячий палец для важности. Волк медленно повернул свою морду к зайцу так, что заяц увидел отражение собственных глаз в волчьих глазах. «Это так странно – смотреть на кого-то и видеть себя!» И еще подумал, что если очень внимательно присмотреться, то можно ухитриться увидеть в них отражение волчьих глаз, в которых будут неизменно отражаться опять заячьи глазки, только уж совсем крохотные, а в них…

- А не так прост, как себя малюешь, - отдал дань уважения волк, заодно вытащив зайца из бесконечного лабиринта глаз. – Молоток! Я горд, что я твой друг.

Заяц просто зарделся от смущения. Слава звериным Богам, что это не так видно за счет волосяного покрова.

- Я что-то в тему сказал?

- Не выпендривайся. Давай думать дальше. Пусть мы станем нормальными, если победим в себе болезнь. Но ведь сначала нужно придумать, шо же мы боимся больше усего, а потом еще и победить страх. Давай по пунктам. Первое – определить самый главный страх. Идеи есть?

- Конечно есть! Самый главный страх – это страх смерти, - бАх оскалили маленькие зубки и изобразил волка, пожирающего его, маленького зайца. – Ам, ам!

- Так и для меня: страшнее всего, если меня сожрет заяц!

- Не говори так аппетитно, бУх! А то слюнки так и текут.

Волк на некоторое время прервался, порылся у себя в котомке, достал трубку да и закурил. Удивлению зайца не было предела. Он даже некоторое время молчал.

- Ты еще и куришь?

- Успокойся, успокойся. Это так, шутка. К тому же это не табак, а просто лопух.

- Сам ты лопух. Паришь мне мозги. Здоровый образ жизни. Еще выяснится, что ты и зайчиков полюбливаешь.

- Не гони, все не так. Успокойся. Уж хотел бы, давно бы слопал. Уа-ха-ха! А вообще-то ты прав: я тебя почти что полюбил!

- Эй, волк, не хами!

Неожиданно тему прервала невесть с какой сосны свалившаяся шишка, которая, конечно же, угодила прямо по волчьему затылку. Умпс!

- Я придумал! – воскликнул бУх.

- Что? Говори, серый дружище, не томи.

- Мы пойдем к дракону, и будем его не бояться! Посмотрим ему в глазищи, постоим так сколько надо, чтобы весь страх вышел и бегом!

- Чего? Ты сам понял, что ты сказал? К дракону? Во-первых, это очень далеко, я даже не знаю, как туда попасть. А во-вторых, если мы даже и придем, и даже не испугаемся, в чем я лично очень сомневаюсь, то вдруг он нас выздоровевшими-то и сожрет? Что тогда?

- Без приключений жизнь – тоска, - изобразил зайца волк. – Кто так говорил, прям несколько минут назад? И вообще, я тебя не тяну.

- Не кипятись, дай подумать.

- Ну, заяц, ты думай, а мне перед дорогой надо соснуть.

-Ты еще не насосался?

- Да нет. В смысле поспать.

- А! Давай, а я пока подумаю, - бАх принялся начесывать круги вокруг волка, немного припрыгивая от волнения, в то время как тот, свернувшись самыми уютным калачиком на который только был способен, закрыл глаза, предвкушая сладкое забытье.

бАх прыгал, прыгал, пока не угодил лапой на острую банку и завопил на весь лес свое излюбленное:

- Ах! Блин!!! Черти! Насорили тут! Весь лес загадили!

- Ух! Елки зеленые! Шо ты так орешь?

- Ну, я не могу! Что за напасть! Пойдем хоть в лапы к самому черту, только поскорее, а то скоро из-за ранений и шишек двигаться не смогу.

- Хорошо! Двигаемся по ручью к реке, а дальше по ней будем пробираться на юг, к горам в которых живет дракон. Let’s go! – бУх подвел финальную черту в разговоре, умылся в ручье, и друзья-товарищи, подставив левое плечо заходящему солнцу, двинулись в путь. Причем один из путников явно старался оставить после себя следы и не только на земле.

Спрягались дни уже в недели

Места были достаточно безлюдные, но все же изредка на пути отважных друзей попадались звери, которые весьма удивлялись необычной парочке. Волк и заяц вместе, да еще такого контрастного вида: бродяжнические лохмотья волка прекрасно оттеняли новенькие заячьи джинсы. Через несколько часов наши герои добрались-таки до реки. Надо сказать, что отряд при этом понес совсем незначительные потери. Но все же изредка лес оглашался писклявым «Блин!», а иногда он окрашивался более густым «Елки!»

- А знаешь, почему в этих местах так пустынно? – заговорщицким шепотом спросил бУх, прищуря один глаз, после очередной порции «Блинов» зайца.

- Нет, а почему? – таков был ответ доверчивого бАха.

- В этих местах водится очень злой лесной разбойник Бобин Бэд. – Волк изобразил очень воинственный вид, правдоподобный даже для самого незабвенного старика Станиславского, который, как известно, не верил никому, даже самому себе.

- Бобин Бэд?

- Он самый. У него целая команда всяких отбросов, короче не звери, а люди! Нападают, отнимают деньги, плееры, телефоны, ноутбуки, у кого шо попадется. А потом убивают.

- Гонишь ты все! – ответил бАх, но не очень уверенно.

- Хочешь верь, хочешь не верь, но прошу тебя, давай пойдем дальше тихо, как только ты можешь.

бАх так и не понял, то ли бУх ему говорит правду – ведь он ни разу не дал повода усомниться в своей честности, то ли просто хочет отдохнуть от заячьей болтовни. Или, как это обычно бывает, и то, и другое верно. Во всяком случае, у бедняжки бАха вся охота болтать отбилась напрочь.

Заяц молча шел и про себя рассуждал о том, что как это может быть, если правды будет сразу две. И пришел к выводу, что в данном случае это очень даже можно себе представить. Ого! Это имело очень даже далекоидущие выводы. Заяц даже немного приободрился. Так бывало всякий раз, когда его незвано посещала какая-нибудь интересная мысль. Он тут же принимался с усилием откладывать ее на потом. Вдруг заняться нечем будет? Откладывать удачные мысли он уже неплохо навострился, вот бы еще научиться извлекать их обратно по первому требованию. С этим пока у бАха была недоработка. И чтобы на этот раз не попасть впросак, он решил подумать новую мысль прямо сейчас, хоть это и было так нехарактерно для него. Все равно делать-то было нечего, кроме как бояться. А чего бояться заранее? Особенно, когда может быть, причина всех страхов существует только лишь в маленьком пространстве, ограниченном двумя полушариями. В этом смысле бАх был очень практичным зайчиком – его друзьям можно было в этом у него поучиться, если этому вообще можно научиться.

бАх начал медленно нанизывать на одну нитку рассуждений разные бусинки, соответствующие разным версиям одного и того же. Через несколько часов он так в этом преуспел, что (подумать только!) у него их нанизалось целых девять штук! Он сам себе поразился! Да так, что решил непременно все это рассказать своему другу.

- Вот это да! Ай да я! бУх!

- Шо такое?

-Смотри, - начал было заяц.

- А! Вижу! Ты гений, заяц! – волк даже подпрыгнул от радости.

- Ты про что? Ты уже видишь?

- Да! Вот она! – и бУх показал лапой вперед. бАху ничего не оставалось, как свернуть свои умозаключения в одну длинную грамоту, и убрать в то место, где так таинственно исчезали все заячьи темы будущих докторских диссертаций, и посмотреть прямо перед собой. Что, казалось бы, сложного – просто посмотри перед собой. Но когда ты спускаешься с другой планеты, то это не всегда так быстро. Пока бУх высигивал на месте от радости пятый или шестой круг, до бАха дошло, что они стоят перед рекой, а на противоположном берегу реки в необыкновенном спокойствии пребывает причина такой неуемной волчьей радости - старая брошенная лодка.

- Ага! Это знак! – запел от радости бАх.

- Это уж точно знак. Только может и не знак, а просто лодка, - парировал бУх.

- Ты что, не веришь в знаки?

- Верю, только задним числом, а не передним.

- Это как, бУх? Я что-то не пойму.

- Это когда ты видишь лодку, и не считаешь, шо это знак. А вот когда ты уже связал усе накрепко у себя в голове, скажем, после всей заварухи, то вот тогда, сидя у костра, и рассказывая разным болванам байки, это уж точно будет знаком. Да еще каким!

- Суровый вы народ, волки.

- Не суди обо всех по одному только мне. Или себе. Всегда будешь неправ.

- Хватит меня учить жизни. Научи лучше как нам лодку сюда притянуть.

- Вот ты залезешь и притянешь. Ты молодой и ловкий. Должен же и с тебя быть прок.

- Что? Это с меня проку нет? Да ты знаешь что! – рассерженный бАх неожиданно прыгнул на бУха, да тот оказался мастером уворачиваться, как будто много практиковался в этом. Так заяц оказался в воде.

- К тому же ты уже помочился. А это знак.

- Как ты догадался? - удивился бАх.

- Шо ты и правду ужо помочился? – я-то имел в виду другое. бУху явно такой оборот понравился и он громко захохотал звуками скрипучего хрюканья, переходящего в бульканье.

- Ну, ладно, - неохотно согласился заяц, со шпионской сноровкой маскируя улыбку, – Нужно уметь и над собой посмеяться. Пусть будет знак. Только надо говорить намок или намочился.

- Ну, мы друг друга поняли, хитрый мой друг, - ответил волк.

И в то время как заяц отважно преодолевал довольно быстрый поток реки, путался в прибрежных зарослях, и, пользуясь, что его в этот момент никто не слышит, наверняка, потихоньку матерился, волк удобно расположился на берегу и покуривал свой лопух. Хотя в том, что это на самом деле лопух можно было и посомневаться – уж слишком довольная физиономия была у бУха в тот момент. А может быть он просто ловил кайф от самого момента. И когда с огромным трудом заяц все же смог забраться в лодку, всего за каких-то полчаса отвязать ее и спустить на воду, волк уже помирал от хохота – до того все неуклюже получалось у его коллеги. бАх изредка бросал злобные взгляды на волка, но, понимая причину его смеха, сам иногда не выдерживал и пускал сдерживаемую улыбку.

Чудом эта эпопея с переправой лодки закончилась успехом – лодка оказалась вполне годной, заяц ее не перевернул, не утонул сам. И это уже можно было считать свершившимся добрым знаком. На том друзья и остановили свой выбор. Зачем во всем видеть плохое?

Они залезли в плавающую посудину и отправились вниз по течению.

Правда, через час в лодке открылась течь, и они чуть было не утонули, а так все было не так и плохо. Дыру с грехом пополам залатали. Она все равно протекала, так что наши товарищи периодически вычерпывали воду лапами.

- Дорогой мой друг! – начал бАх. – Мы же все-таки хорошее хотели сделать, а вдруг плохое учудили!

- Шо ты такого плохого увидел, мохнатоногий брат мой?

- Лодка-то чужая! Мой острозубый на язык дружок!

- Уа-ха-ха! Ляпнул тоже! Да бросили ее давно, старье это дырявое!

- Но хоть и старье, но придет хозяин, а лодки нет!

- Шо бы понимал! Как это нет? А ты на чем плывешь? Она как была, так и есть. И как была хозяйская, так и осталась. Только координаты поменялись. Въехал?

- Въехал, как тут промахнешься. Только если я деньги у тебя стащу, ты про координаты будешь думать или орать на весь лес: «Помогите, ограбили!»

- Если шо со мной и случается, так это только единственное возможное, которое может произойти, да и сбывается это все только по моей воле. Так шо ты у меня при всем твоем желании ничего не стащишь.

Некоторое время оба молчали, задумчиво глядели в небо. А лодку неспешно несло вниз по реке. Солнце так и норовило сигануть за край горизонта, да, в конце концов, если долго мучиться, то еще и не то может получиться. Так и в этот раз, немного необратимо началась ночь. Путники пристали к берегу, поругались на прибрежную траву, промучились, намочились, да и сразились богатырским сном прямо в прибрежных кустах.

Когда же солнцу надоело заниматься темными делишками, и оно соизволило показаться во всем своем блистательном великолепии, друзья как раз прозевавшись, встали и занялись удивительно приятным делом – занятием, которое почему-то никогда не надоедает, а именно набиванием собственных желудков. Уж не так и важно, в принципе, чем там его набить, лишь бы битва закончилась полным поражением пустого пространства внутри живота. И когда это отнюдь не оригинальное занятие завершилось, настало время отправиться дальше.

Второй день сплава по реке был ужасно однообразным: периодическое вычерпывание воды, скудная трапеза, похожая на пост во время причала, пустые разговоры.

Время от времени бАх пел песни. Разлеживался поперек лодки, лапы свешивал, что видел, про то и пел. Пролетит птица, заяц тут как тут затягивал:

Одинокая птица, ты летаешь высоко.

- Заяц-Бутус поет?

- Ага, - отвечал заяц, и продолжал:

Вот бы с тобою в свет подняться

Чтобы разбиться и упасть.

Разбиться с тобою вместе.

А вечером под луной на бАха могло напасть еще более лирическое настроение, и он тогда тоненьким писклявым голоском вытягивал что-то этакое:

На моей луне пропадаю я

Сам себе король

Сам себе судья-а-а

Иной раз бАх впадал в созерцательное состояние. И оно, надо признаться, довольно щедро дарило ему интересные мысли. Вероятно, это может быть только от большой скуки. Например, однажды он очень удивил своего компаньона таким вопросом:

- Послушай, бУх, а ты дождь в воде видел?

- Ну, ты шо? Какой в воде может быть дождь?

- Хочешь посмотреть?

- Ха! Ну, давай, чудик ты этакий, солнцем припеченный!

- Смотри за борт, нечудик недоприпеченный.

бУх наклонился, ожидая подвоха. При этом он схватился за борт, так, на всякий пожарный.

- Ну и где?

- Да ты разве не видишь?

- Шо? Дождь? Нет!

- Ты не так смотришь. Все дело в угле зрения. Ты что думаешь, что в воде дождь будет из воды? - бУх на это утвердительно кивнул и перестал держаться за борт. А заяц продолжал, - это он в воздухе идет из воды. А в воде, наоборот, из воздуха. Понял? Да так как воздух теперь легче, то и пойдет он снизу вверх.

бУх наклонил голову пониже к воде, то ли чтобы лучше увидеть, а может быть просто давила пудра на мозгах, но как ни странно, он увидел то, о чем ему говорил бАх. Именно дождь в воде! Мелкие-мелкие пузырьки воздуха тоненькими струйками поднимались со дна, при этом самого дна не было видно. Вместо этого его застилали грозовые облака. Такие темные и тяжелые.

- Зрелище самое что ни на есть обыденное. Но под твоим углом зрения – это шо то! А ты – мастак углы зрения загибать? – бУх посмотрел на друга с видом, как смотрит на профессора студент-первокурсник.

- Пока еще только начинаю загибать. А вот как загну! – начал хвалиться заяц.

- Ну, загибай, загибай!

Волк и заяц уж было собрались устроить шутливую перебранку, как показалась Гора.

К горе добрались еле-еле

Все из нас видели горы. Видел их и бАх. Множество. На картинке. И по телевизору. Например в передаче «Клуб зайцев-путешественников». У нее, кстати, знаменитый ведущий – Косевич, у которого не голова, а будто бы земной шар. Вспомнили? Но вот так, чтобы оказаться один на один перед горой! Да! Именно так, один на один. бУх рядом был, куда же он денется? Но всегда, когда зверь оказывается перед горой, особенно такой, какой была неприступная гора Скалоступ, во всей красе улыбавшаяся нашим путешественникам, то он понимает, что гора – это живой исполин, который смотрит на тебя – козявку, но при этом смотрит очень внимательно. Чувствует каждый твой шаг и не пропускает ни одной мысли. И кажется, что достаточно ветру неосторожно пошевелить какую-нибудь волосинку у этого великана, как тут же окажешься раздавленным под непреодолимой тяжестью.

Некоторое время течение несло лодку с сидящими в ней друзьями прямо к горе. Но вскоре река круто поворачивала вправо, как будто в страхе пред Горой пыталась сделать ноги, или что так у нее растет снизу? Да еще с Горы в этом месте с шумом вливался поток – кусок бушующей водной стихии.

Во время поняв, что сейчас придется нелегко, мохнатые приятели налегли на весла, и, гребя как последний раз в жизни, а им казалось, что именно так и есть, чудом успели пристать к левому берегу как раз перед слиянием двух рек.

Вытащив лодку на берег, путники высунули языки и стали туго соображать. Через некоторое время они поняли, что соображать туго не получается. Что как ни крути, а надо подкрепиться. Пришлось отрывать свои хвосты от земли и нести их на поиски еды.

Уставший заяц постоянно спотыкался на ровном месте, осыпал «Блином» все вокруг и был явно зол. Волку приходилось не легче – у него начал давать знать о себе застарелый радикулит. От чего у него росли «Елки».

Через минут пятнадцать они вышли на ровный участок.

- Смотри, бУх, это же огород! Хоть и заброшенный, но тут явно есть чем поживиться!

- Ты шо, хочешь поменять тут всему координаты? – бУх явно намекал на недавний разговор о чужой собственности и совести.

- Не-а! Координаты в этом случае мы оставим неизменными! Но я отсюда до завтра никуда не пойду!

- Умно! А я же, пожалуй, и соглашусь. Ой! бАх! Усюда! Смотри – земляные яблоки растут! Елки! Это же объедение!

- Что-что? Такие бывают? – бАх так удивился, что выглядел косее всех косых.

- Ну, это же pomme de terre, картошка по-нашему. А дословно земляные яблоки, - волк был явно в фаворе от того, что нашел чем бАху нос утереть.

- Как ты сказал? Это по-каковски? – удивился заяц.

- По-французски.

- А, ну, да. Где уж нам! Правда, mon ami? C’est tres dificile parler, n’est pas?

- Ух! Елки! Заяц! Ты же такой мелкий! Как ты все знаешь?

- Спецшкола! А ты что думал? Десять звериных языков, человеческий в месте обитания, да еще один человеческий – иностранный как факультатив. А ты где учил?

- А я в молодости в спектакле «Красная шапочка» играл. Ее на языке оригинала человеческой версии ставили. Был у них такой деятель – Шарль Перро. Он французом был. Его версия самая забавная. Особенно когда у меня из разрезанного живота всех целых и невредимых доставали. Я шо – чемодан ходячий? И как их детеныши эту ерунду слушают?

В это время оба друга оказались в самом центре того, что и в самом деле было брошенным огородом. То там, то сям среди выросших до неба сорняков можно было углядеть намеки на съедобные корешки.

- Ладно, давай перекусим.

- Давай, только не просто перекусим, а наедимся перед Горой как следует. И с собой всего наберем. Невесть сколько еще без питания пропадать.

Последние слова потонули во всеобщем хрусте. Некоторое время бАх хрустел, озабоченно всматриваясь вникуда. Один его глаз был открыт сильнее другого и располагался явно выше. От этого он менее всего походил на зверя, которого Бог поцеловал в макушку при развешивании мозгов. Но, как бы ни казалось странным, бАх все-таки смог немного этому виду противостоять. Он очень так умно, даже заговорщицки промямлил:

- Огород!

- Шево? – с полным ртом переспросил бУх.

- Ведь не зря придумали такое слово - огород. Это же и впрямь целый город. Вот мы пришли и сказали: «О! Город!» А получилось «Огород»!

- Шево, шево? – опять переспросил бУх, не стыдясь собственного плагиата.

- Да я и говорю, что «Ого! Рот!» у тебя. Понял? – он посмотрел на волка, который замер на некоторое время, а потом шумно проглотил накопившееся во рту. Выглядело так, как будто целый конвейер на заводе резко в одном месте застопорился, и все стало сваливаться в кучу, расстраивая полностью дотоле налаженный процесс. Пережеванное с шумом проследовало на следующий по плану участок производства в волчьем перерабатывающем заводе, опустившись на уровень ниже.

- Слышу, что ты меня понял, - подытожил бАх, поняв, что столь слаженный агрегат вряд ли можно так просто вывести из равновесия.

Набивши все брюха, бАх и бУх разлеглись тут же. бАх затянул очередную песнь как всегда без начала и конца:

Ах, ты бедная моя, Ибн Будурочка!

Посмотри, как исхудала фигурочка!

- А знаешь, что, бУх! У тебя не бывает так никогда, что ты встречаешь кого-нибудь, и такое ощущение, что ты этого зверя уже как бы знаешь?

- Да нет!

- Интересный ответ: то ли да, то ли нет!

- Да нет, это в смысле нет! А у тебя шо, бывает?

- Было пару раз. А последний раз это произошло с Будурой. Вот увидишь, что мы с ней еще встретимся.

- Ух! Заяц! Ты меня все время продолжаешь удивлять.

- Это не я, просто сама жизнь – удивительная вещь!

С этими словами, бАх сладко зевнул, прикрыл глаза, и отпустил день сегодняшний с миром, сев на поезд, отправляющийся в завтра.

Во сне бАху привиделась Гора. Она была совсем живой и по-доброму разговаривала с ним. «Зачем ты пожаловал ко мне?» «Да я страх смерти побороть хочу!» «Не то, не то» - отвечала Гора. «Что не то?» - закричал заяц, но Гора уже окаменела.

Наутро заяц первым открыл глаза. Все, что он увидел – неподвижную Гору, исполински взирающую на него свысока. Волк сладко спал, распустив из полуоткрытой пасти слюни. бАх почувствовал неприятное объятие тревоги, неизвестно как выкарабкавшейся из его дурного сна. Чтобы как-то загладить неприятное чувство, он стал хрустеть морковкой.

«В самом деле, - думал он, - а если все это зря? Столько сил, столько времени. Домашние волнуются, из школы вылететь – раз прыгнуть. А я тут с хищником чуть ли не в обнимку ночую. Иду страшно подумать куда и с какой целью. Дракона смотреть. И зачем мне все это? Может вот прям сейчас взять и ускакать? бУх поймет, а не поймет, так мне все равно. А жить даже с непрухой уже как-то привычно, и явно лучше чем вообще никак». И потихоньку бАх стал, как бы невзначай прогуливаясь, давать задний ход, не мало не думая о том, как это он один будет вверх по реке подниматься. И дальше могла бы развиваться совсем другая история, если бы в этот самый момент наш зайчонок не навернулся на ровном месте и не ударился головой об толстый корень.

- Ах! Блин! – только и успел крикнуть он, как потерял сознание. Но в самый последний момент он успел положить в свою копилочку заветных мыслей одну очень важную: он упал оттого, что был привязан за лапу тоненькой, но прочной веревкой.

Когда он очнулся бУх сидел рядом, шумно дул на кружку, из которой валил пар. Рядом затухал костер и бУх пытался раздуть огонь. От этого он был весь черный, из глаз ручьем бежали слезы, но терпеливый волк продолжал упорно дуть на пепелище.

Немного придя в себя, бедный бАх вспомнил последние события, как он рухнул, башкой пытаясь зрить в корень кого-то большого дерева, как бУх – кто же еще? – привязал его. И бАха охватило неприятное чувство, что его провели.

- Ну, что? Наломать тебе дров? – двусмысленно спросил злой заяц.

- Не сердись, так надо было, - бУх протянул ему кружку, - почти шо остыло. Это настойка из трав. Она вмиг поставит тебя на лапы.

- Нет, бУх, ты объясни, как ты догадался?

- Не важно, предчувствие такое.

- Не гони, ты врать не умеешь, колись давай.

- Ну ладно, - бУх выдержал паузу, вздохнул, и, глядя на Скалоступ, продолжил, - ты вчера сразу вырубился, а я долго уснуть не мог. Все думу думал. И знаешь, понял, шо взять бы да и лапы сделать отсюда надо. И прямо-таки встал, и на цыпочках стал тык-тык отсюда. А потом мне, бАх, стыдно стало, что это я? Друга бросил, да и деру. Но честно говоря, страх навалил. А после уж еще дольше не спал, так и надумал, что это место во всем виновато. А может и Гора. Хотел тебя разбудить, да жаль стало. Но, думаю, дай подстрахуюсь, и привязал тебя к себе. Так на всякий пожарный. И только заснул, как бух! Кто-то за лапу как дерганет! Чуть не оторвал! А это ты был – стрекача как раз делал. А то, шо ты грохнулся – это уж, сам понимаешь, непруха просто.

- Ну и здорово! – успокоился бАх.

- Шо здорового? Ты шо, елки?

- Здорово, когда вот такие вещи происходят. Вот сидишь себе дома, ничего интересного. Все как-то течет помаленьку. Одно и тоже. И как среди этого сонного царства понять кто ты и кто твои друзья? А тут как происходит что-то, пусть даже не сладко приходится, но зато все как на ладони. А особенно ты сам. А это очень важно.

- Спецшкола! – уважительно произнес волк. Рослее чего друзья молча набили котомки огородным провиантом и двинулись в путь.

Некоторое время оба шли молча. Разве что бАх как всегда, немного уравновесившись, затянул очередную песнь:

Где моя девочка?

Где моя славная?

У нее желтые глаза

Буду в них глядеть

Вечно слезы лить.

Мне бы расхотеть

Мне бы все забыть.

- Слушай, дружище, а тебя что, есть уже девочка? – бУх немного бесцеремонного прервал поющего зайца и с нескрываемым интересом уставился на него.

- А что? Ну, есть!– с такой интонацией мог ответить только зверь, у которого никогда никого и не было. - А у тебя?

- Была, - бУх тяжело вздохнул.

- Расскажешь?

- Не сейчас.

- А что?

- Знаешь, мы уже так рядом с Драконом, что он у меня из головы не выходит.

- Рано ты его в голову-то запустил, бУх.

- Эй, спецшкола, а ты случаем не знаешь, как Драконы огонь добывают?

- Как не знать! Очень просто. Кремневые зубы и внутри сероводород, испускают через рот, - немного в рифму пропел бАх.

- Ух! Елки! Сероводород, да через рот! Все не как у зверей! – Волку явно попытался наглядно представить себе дракона в разрезе, отчего поморщился. Видимо произошло какая-то неприятная стыковка отдельных узлов конструкции дракона.

- Да, ты что не знал, что запах от них далек от цветочного аромата? Тут всем дезодорантам в мире не справиться.

- То есть, мы ужо от одного запаха подохнуть можем, - заключил волк. – Жаль, противогазами не запаслись.

Некоторое время спустя путники вышли на вполне отчетливую тропку, ведущую прямо к вершине горы. То там, то сям все больше выступало проплешин на земле, и даже не глядя на Скалоступ, а только лишь под ноги было понятно, что находишься в горах. бАх изредка спотыкался, ругался, тер ушибленное место. А на бУха от таких спотыканий бАха вовсю летели разные камешки, отчего он тоже сквернословил, но не очень грубо. Наконец тропка круто взяла вверх. Да еще как назло солнце палило так, что казалось, что оно поспорило с Горой, что сможет ее растопить как масло. От этого горе-путешественники обливались десятым потом. Но все равно шли, высунув языки и жмурясь изо всех сил.

- Долго ли еще? – спросил окончательно выбившийся из сил, да еще немного контуженный бАх.

- Нет, - ответил бУх, - уже пришли.

- К дракону?

- Ага, гляди – вот как раз и он, - волк сказал это как о само собой разумеющейся вещи. Как будто он говорил о покупке краски для волос на хвосте. Возможно, это было следствие того, что мозги в голове напоминали прозрачный канцелярский клей в мягком тюбике с ценником в две копейки.

бАх медленно поднял глаза. Его зрачки стали как два больших блюдца, вернее как два тазика, таких небольших – для слонов. Ведь перед ними стоял сам Дракон – своей собственной весьма довольной собой персоной. Он был покрыт крупной чешуей с металлическим отливом. Было совершенно непонятно: то ли это его кожа, то ли одежда. Если кожа, то зачем такое количество молний, заклепок и прочей ерунды? А если одежда, то где же тогда кожа? Должна же хоть выглядывать где-то.

Взгляд его ничего не выражал. Вернее он что-то определенно показывал. Но, так как было совершенно непонятно, что же именно, то создавалось ощущение, что он как будто ничего не выражал. Хотя, наверно, и его взгляд и поза выглядели немного вызывающе. Примерно так, если бы Дракон хотел сказать: «А что? Я никого не трогаю! Не ем там, не сжигаю, ничего такого. Может, немного пугаю только. Вот совсем малость. Так, у-тю-тю-тю-тю! И все! А если все от этого мрут сразу со страху, так это ко мне отношения не имеет! Я-то при чем тут? Это все их проблемы!» Короче, если бы не было так страшно, можно было бы назвать Дракона немного милым шалунишкой. Но эту смелость оставим его самым близким родственникам.

А к ним Дракон - Металл Огни

Объяснить, что в этот момент происходило с друзьями просто невозможно. Как вообще можно объяснить те чувства, которые слушатель не испытывал? Ну, это как учить волка цветному зрению, или зайцу пытаться передать чувства, испытываемые солнцем в момент затмения его луной. Надо было оказаться в тот момент в волчьей шкуре, или с коротким заячьим хвостом, чтобы самому у себя потом спрашивать, а что же я тогда испытывал? И вообще со мной ли это было? Да и в этой ли жизни? А может, это был ночной кошмар? Мне столько раз о нем рассказывали, будто бы я сам рассказывал, что я и сам уже поверил в это все.

На самом деле тогда так примерно и было. Стояли застывшие дружки перед Драконом, и о чем они думали, что они чувствовали, сказать не мог никто. Даже они сами. Вернее, сказать можно все, что угодно, потому как это все будет правдой. Это в обычной жизни можно думать одну мысль за другой, и чувствовать сперва холод, а потом жару, всегда что-то одно. Но в редкие моменты (подсказываю: например, во время нечаянной встречи с отчаянно голодным драконом), все происходит параллельно. Как это только потом можно себе представить, а тем более еще и объяснить кому-то, кто не стоял вот так в раскорячку перед Драконом? Все мысли и чувства одновременно умудрялись заполнять, прямо скажем, весьма небольшое пустое пространство, отведенное каждому существу при жизни. И как в этом всем разобраться? Если потом уже и сам так не можешь? А тогда-то мог! Вот и остается рассказывать одно и тоже на разные лады, а чаще всего появляются в рассказе такие мотивы: вот вся моя заячья (или волчья – у кого чего болит) жизнь пролетела в один момент, вспомнил все! Это, конечно, уже хоть как-то может быть осмыслено слушателем. Непонятно, конечно, но принцип ясен.

В общем, можно долго пытаться что-то передать из заячьего или волчьего внутреннего сокровенного на тот момент, да без толку все это. Ясно одно, что оба наших наглых гаврика попали по самые уши. Волк ясное дело больше – у него уши короче. Какой там бежать? Или ползать! Или дрожать, подгоняя мурашек! Они потеряли даже такие с трудом, видимо, давшиеся им навыки как моргать и дышать.

Дракон некоторое время стоял, наслаждаясь произведенным эффектом, а потом вдруг спросил:

- Ну, чудики, и долго вы так можете не дышать? Ведь рекорд явно у насекомых, и вы его все равно не побьете. - Голос Дракона был невероятно силен. Дрожание Горы в такт словам, вероятно, породило очередной цунами где-то на противоположном конце земли.

Первым колыхнулся, как ни странно, маленький бАх:

- Бе-е-е-е! – жалобно проблеял он и упал в обморок. Скорее всего, напряжение достигло своего апогея и резко спало, увлекая за собой все жизненные силы.

Волк смог просто плюхнуться на землю и геройски сохранить сознание, хотя его так и подмывало претвориться мертвым от ужаса.

- Волк по имени бУх, - вежливо представился он, и, услышав свой собственный голос, был несколько даже рад, что его не слышит в этот момент отрубавшийся заяц, поскольку голос принадлежал, судя по тембру, какой-нибудь лягушке, и уж меньше всего подходил крупному хищнику.

- Дракон по имени Металл Огни, - ответила то ли гора, то ли Дракон. Если все-таки вдуматься в смысл сказанного, то всяко выходило, что это говорил именно Дракон.

- Извините, мы тут пуговицу искали, но ее, конечно, тут нет, и сейчас уже уходим домой, - сказал вежливо волк, раскланялся, схватил зайца как мягкую игрушку, и кинулся бежать задом наперед. Отчего споткнулся, упал, уронил своего друга, поднялся, и под заячьи стоны и вздохи: «Ах! Блин!» и непонятные крики: «Ща всех положу!», дал деру, не забыв прижать бАха к себе покрепче. Пятки горели под лапами, а земля тряслась, как бУх только потом понял, от громкого Драконьего смеха.

Через несколько минут (часов, дней, веков, …) сумасшедшего бега волк увидел могучие заросли прямо по курсу, и, не долго раскидывая мозгами, прыгнул что было его волчьей дури прямо в спасительную тень зелени, рассчитывая таким тривиальным образом схорониться от всевидящего драконьего ока. Как уж заведено, заяц очередной раз треснулся о толстый ствол, что-то с хрустом обломилось и упало волку прямо на затылок. В результате заяц пришел в себя и увидел скулящего волка, натирающего затылок.

- Ну, что, не помогло, как я погляжу, - бАху уже первой фразой выдал полное владение памятью и логикой. Вот, говорят клин клином вышибают, как, наверно, это верно! Но бУху потребовалось несколько минут, чтобы осознать сказанное. По мере того как до него доходил смысл слов, он все медленнее водил лапой по затылку. Потом, вконец осознав полную бесполезность этой затеи, ровно как и той самой другой, ради которой они с таким трудом сюда пришли, волк опустил сначала одну лапу, затем и другую и тяжко вздохнул. Этим вздохом он мог бы вполне выразить все горе, которое испытывали угнетенные классы травоядных от жестокой тирании млекопитающих.

- Шой-то мы не то сделали. Ух! Елки! - таков был краткий отчет бУха о проделанной работе за последнюю неделю.

В это время раздалось громкое дрожание земли. Не надо быть острым на ум, чтобы допетрить чьи это шаги. Конечно, это за ними шел Дракон Металл Огни, совершенно не спеша, как обычно ходят на прогулке в тюрьме. Друзья переглянулись, вытянули морды, предчувствуя очередную порцию нервотрепки и, накрывшись листами побольше, притаились у самой земли.

В этот раз они были уже морально готовы и следили вовсю. Оказалось, что было несколько удивительных откровений о Драконах, которые они могли почерпнуть из первой своей встречи, но не сделали. Во-первых, это был запах Дракона. Этакая смесь лимона с мускусом. И никакого сероводорода. бУх немного шумно втянул носом воздух, давая бАху понять свою мысль. Но тот уже и сам хотел сделать то же самое.

Во-вторых, дым, валил вовсе не из ноздрей Дракона. Просто он держал в лапе здоровенную сигарету. И надо признаться, довольно интеллигентно выпускал дым. Третье открытие о драконах заключалось в том, что в другой лапе у него была огромная зажигалка, которую он мастерски крутил. Это смахивало на профессионализм уличного шулера, гоняющего вокруг пальцев монетку, которая в результате исчезает в рукаве. Так и зажигалка то появлялась между одними пальцами, потом делала несколько полных оборотов, и терялась в недрах того, что можно было назвать ладонью.

- Ну что? Нашли пуговицу? – спросил Металл Огни, выпуская дневную порцию дыма целого перерабатывающего завода и ехидно улыбаясь.

бАх сам не понял зачем взял да и затянул один незабвенный хит:

Tu m´as promis et je t´ai cru

Tu es foutu-tu-tu-tu-tu-tu...

Возможно, он помогал ему справиться с собой, и таким способом он скрывал клацанье зубов.

- Ага, вот она, - сказал волк, оторвал последнюю пуговицу на джинсах у бАха, замолчавшего от изумления, и показал с самым честным видом Дракону. Так, возможно, Кук втирал аборигенам всякую ерунду. Но Дракон не был аборигеном. Скорее наоборот.

- Ладно вам, звери, я же вижу, что вы тут обделались все. Так ведь? – тон его был грозен.

- По самое не хочу, - честно признался заяц.

- Вот тогда так и запишем, - Металл Огни достал из недр и складок себя самого огромных размеров блокнот, фирменную ручку с логотипом в виде морды дракона и стал писать. При этом он бубнил себе под нос отдельные слоги так, что создавалось впечатление стенаний горы, мучающейся несварением желудка. Он и икал, и охал, и издавал странные вулканоподобные звуки. В процессе своей сложной работы, он задавал дополнительные вопросы:

- Ты, косой, опиши свое состояние во время встречи со мной.

бАх долго мямлил, пытаясь построить из кубиков слов устойчивую конструкцию. Но она все время рассылалась.

- Ты, серый? – не выдержал Дракон и перешел к расспросам волка. Тот уже немного был подготовлен и смог более внятно изложить свою версию, надеясь на скорейшее прекращение допроса. В конце концов, блокнот был закрыт, ручка убрана, и тучи напряжения на драконовой морде сменились ясной погодой.

- Статистика, - пояснил Металл Огни, - работа такая – заполнять анкеты, вести уличные опросы на счет нашего имиджа. Аналитики прогнозируют резкое падение рейтинга, Пиар-отдел приготовил массу новых проектов, а денег не выделяют. Закупать дорогие масс-медиа исследования дорого, приходится своими силами выкручиваться.

- Это ясно, шо ж тут неясного, - ничего не разобрав, поддакнул бУх.

- Еще бы! - Дракон на радостях распечатал здоровенную банку с напитком, своим шипением при открывании напоминающим пиво. – Ведь давно приелись эти шутки с огнем, полетами и прочей лабудой. Сейчас новый век – новые технологии. Вы, звери, даже не представляете до чего сейчас компьютерные эффекты дошли! Но не разрешают! Вы не представляете как у нас строго со всем новым! Такая бюрократия! Слыхали, говорят, «драконовые меры»? Это не просто так!

Металл Огни выдул банку, смял ее и швырнул вникуда. Затем посмотрел на понурых друзей, улыбнулся и спросил:

- Я теперь хоть премию получу за вас. Думаете много идиотов сюда захаживает? Да тут такая пустошь! Какие тут статисследования? А зато теперь можно до вечера отдыхать. Давайте, садитесь подвезу. Куда вам?

- На север, - ответили бУх и бАх, - обратно.

- Мне туда далеко нельзя залетать – Конвенция запрещает. А за нарушение – сами знаете – заберут летную лицензию! И высиживай за петициями, резолюциями в очередях для апелляции. Залезайте!

- А ничего, что выпивши?

- Да я чуть-чуть! С утра только пару кубометров? Ни одна трубка не покажет.

Пока бУх размышлял о дозах нормальных для Драконов, тот пригнулся, скинул настоящий трап, подождал, пока друзья залезли, крикнул им что-то вроде «Держитесь!» и стал на каком-то пульте нажимать большущие кнопки. Запахло горелым. Дракон расправил крылья, которые со скрипом выехали в разные стороны. Проверил стабилизаторы, помахал рулями высоты на крыльях.

- Сейчас, мотор прогреется, полетим! Вообще на таком старье летаем! Прошлый век! – рев Дракона тонул в рокоте двигателя, набиравшего обороты.

- Поехали! – словно новоиспеченный Юрий Гагарин крикнул Металл Огни. Он медленно стал подниматься вверх, постепенно прибавляя скорость и начиная лететь все более горизонтально. Волк и заяц, вцепившись мертвой хваткой друг в друга, и пристегнувшись к Дракону ремнями безопасности, сидели и молчали. Им на сегодня впечатлений хватило более чем. Поэтому их уже ничего не тревожило: ни подозрительное подрагивание во время полета, ни странный свист с левого крыла. И меньше всего им хотелось смотреть вниз, на невиданные красоты, которые можно увидеть только с драконьего крыла.

В какой-то момент раздалась громкая трель. бУх и бАх абсолютно индифферентно посмотрели, как Дракон вынул мобильный телефон размером с обычную телефонную будку, и держа ее двумя коготками прокричал в трубку:

- Алло! Что? Уборка? Заборка? А! Разборка! Налоговая прилетела? Понял! Лечу на всех крыльях! - он убрал свой телефон, - садимся, мне обратно срочно. Опять эти недраконы! Так, садимся! Закрылки! Закрылки, я сказал! Ага! Так-то! Шасси! Шасси! Что-то у меня сегодня непруха! Не знаете, почему? Может, гороскоп? Надо же было мне родиться в созвездии Человека! Ш-а-а-с-с-и!

Волк и заяц, услышав знакомое слово «непруха», прижали уши. Внезапно перед ними словно появилась суфлерская табличка с надписью: «Бояться тут!» бУх чувствовал, как и бАха начинают колотиться от страха лапы и сам уже опять начал впадать в панику. А тут как затрясло! Дракон резко ударился о землю, подняв облако пыли и переломав десяток деревьев. Хорошо, что были ремни безопасности, а то друзья бы давно скатились бы, и поминай как звали. С трудом они отстегнулись, слезли, чуть заметным кивком обозначили «Спасибо» и отошли в сторонку.

- Asta la vista! – крикнул Металл Огни напоследок, чуть не сдув их, как одуванчик, и, звякнув металлическим корпусом о деревья, метнул огни из сопел и взлетел ввысь.

Некоторое время друзья стояли и смотрели на образовавшийся в результате посадки Дракона кратер, очень похожий на след от падения огромного метеорита – выжженная земля, поваленные деревья, пар, поднимающийся от небольшой лужи. бАх, как бывало ни к селу ни к городу, затянул:

Smoke on the water!

The fire in the sky!

- Ха! Драконий рок? – бУх расплылся в довольной улыбке. Он явно в молодости был рокером.

- Ага! Драк-рок! Эта песня как раз про него! Я только сейчас это просек!

Тут волк явно оживился:

- А слыхал «Волк-о-вар»? Группа такая была, «Волк-воин» называлась. Про волков в доспехах пела. Ты же как раз спец по тем временам, Толкиена любишь.

бУх изобразил игру на гитаре и завыл неплохим фальцетом:

Heroes await me,

My enemies ride fast

Knowing not this

Ride's their last.

бАх немного послушал, встал рядом, взял вторую невидимую гитару, и стал подпевать, качаясь в такт с бУхом.

Saddle my horse

As I drink my last ale

Bow string and steel

Will prevail

Некоторое время продолжался импровизированный концерт. Друзья по очереди изобразили известные им инструменты, начиная с барабанов и бас-гитары и заканчивая мексиканской трубой и варганом. Тревожные мысли их при этом как ветром сдуло.

- Напеться вдоволь – что водицы холодной испить в жару, - заметил бАх.

- Я тебя понимаю, - согласился бУх. - Ну, что, опять в путь?

- А куда на этот раз? – спросил заяц.

- Как куда?

- Да, куда?

Этот вопрос немного застал серого врасплох. Он почесал за ухом лапой, изображая крайнюю сосредоточенность. Потом на его морде изобразилось нечто подобное гениальному озарению:

- А пойдем к этой дуре Будуре разбираться!

- Пойдем! А это куда?

Волк вторично попытался изобразить напряженный ход мыслей. Наконец, показав в неопределенную сторону, он торжественно произнес:

- Туда!

Не хочешь ли Дон Периньон?

Местность вокруг была весьма унылой и довольно скудной на растительность. А чего еще можно хотеть от степи? А делать нечего, выбираться как-то надо.

- Куда нас этот черт летающий занес? – спросил бАх через пару часов непрерывного пути, почувствовав, что уже готов свалиться и заснуть в любом месте.

- А пес его знает! – сухо ответил волк и остановился.

бАх, который волочился сзади, налетел на бУха, умудрившись наступить на лапу.

- Ух! Блин! Как ты косой можешь, идя позади, отдавить мне лапу спереди?

- Ты хотел сказать: ух! Елки! Верно? – дипломатично постарался сменить тему заяц, немного подмигнув бУху при этом.

- С кем поведешься! Ты можешь постоять немного тихо?

- Могу, а что?

- Там впереди кто-то сидит! - бУх прищурился, глядя вперед.

Уже смеркалось, и видно было плохо.

- А кто там, бУх?

- А пес его знает! – бУх не стал утруждать себя сооружением новой словесной конструкции и попросту повторился. – Там ведь все такое серое!

Друзья стали осторожно пробираться к месту, где кто-то сидел. После встречи с Драконом им ничего не было страшно уже. Приблизившись довольно близко, они остановились.

- Мир тебе, добрый зверь! – Волк торжественно поздоровался. Так скорее приветствуют незнакомцев в сказках, а не в реальной жизни.

- Крепкого вам намерения и попутного ветра! – сиплым голосом ответил сидящий зверь. Он был облачен в хламиду, которая скрывала не только его всего с головой, но и принадлежность его к тому или иному виду. Но когда он повернул морду, то капюшон спал, и стало видно, что это был пес. Он встал и почтительно поклонился, вероятно, продолжая театрализованное представление друг другу. бУх и бАх также почтительно склонились в приветствии.

- Как ты догадался про пса-то? – шепотом спросил у волка бАх, пока они отвешивали челобитную.

- Я ж говорю: чутье! – чуть слышно ответил бУх.

Друзья посчитали, что долго быть наклоненными как-то неудобно в полном смысле этого слова. И распрямившись, бУх продолжил церемонию знакомства:

- Нас зовут бУх и бАх. Мы путешествуем.

- А меня зовут Дон Периньон! Я – пес, который ищет свой путь.

Все вместе уселись в кружок. бУх достал из котомки кое-какие остатки собранной в огороде еды, предложил Дону. Тот согласился, и некоторое время можно было услышать только сосредоточенный хруст. Потом как-то само собой хруст стали размежевать неторопливым разговором.

- А что у вас за история такая, бУх и бАх? – спросил пес.

- Знаете песенку про мишку? – спросил бАх.

- Какую? Их много, – ответил Дон.

- Про косолапого. Сейчас спою, - бАх принялся изображать песню, сюсюкая слова, как будто он пел ее маленьким зверяткам.

Мишка косолапый по лесу идет.

Шишки собирает, песенки поет.

Шишка отскочила прямо мишке в лоб.

Мишка рассердился и ногою топ!

- А это про вас песенка! – догадался пес.

- Да, особенно если добавить сюда недостающий конец, - ответил бАх. Недостающий конец оказался таким:

И принес домой он шишек двадцать две.

Только не в корзине, а на голове.

- Вот теперь это про нас.

- Сурово! – отреагировал на песню Дон Периньон. – Кстати, тут недавно сняли продолжение знаменитого блокбастера про колобка. «Возвращение колобка» называется. Помните, его в первой части лиса съедает в конце. Этакий неголливудский финал. Так вот в продолжении приходят охотники, разрезают лисе живот и достают колобка, целого и невредимого!

- Это уже триллер! – подсказал бАх.

- Вообще больше на анекдот похоже, - встрял в разговор бУх.

- Ага! – согласился пес, - и, в конце концов, этот колобок возвращается домой, и его там с радостью встречают старух со своею старухой, и – что бы вы думали? – спокойненько съедают! Довольные такие!

- Фу, гадость какая! – поморщился впечатлительный бАх.

- А шо гадость! – возразил бУх, - колобок - это ж пирожок, его вообще-то и едят.

- Давайте прикроем эту тему, такую уже тошнотворную! – взмолился бАх и покосился на острые волчьи зубы.

Все трое чувствовали себя уже довольно хорошими друзьями. Немного расслабились и сели в кружок. Единственное, что пес был немного старше, и невольно к нему хотелось обратиться на вы, что бАх и сделал:

– А вы откуда путь свой держите?

- Это длинная история.

- А у нас и время есть! – пытаясь расположить к себе нового знакомого, улыбнулись бУх и бАх.

- Время? – пес хитро улыбнулся, - вы и вправду так думаете? Напрасно. Хотя в вашем возрасте что вы можете еще знать о Времени? Ведь я погляжу вы его довольно бездарно пропукиваете.

- Что, простите? – бАх задрал брови вверх. Уж как-то вежливый тон беседы не вязался с такими словечками.

- Да шляетесь туда-сюда, сами не знаете зачем. Хотя, говорю же, молодые вы оба. Я и сам давненько таким же идиотом был. Даже мой случай еще более запущенный был. Раз уж вы такие щедрые на свое время, то слушайте, я вкратце расскажу вам о своем времени.

Жил я дворовой собакой, сидел на привязи, спал в старой будке. Работа не пыльная – гавкай почаще, да и все! Кормят исправно. И вот как-то лежу, уткнулся мордой в миску, по которой мухи ползают. И думаю: «Это они не по миске ползают! А по мне, мертвому!» Вот так прям и представил себя - лежу совсем мертвый такой. Думаю, что если нет никакой разницы между вчера и завтра, то и жизни никакой нет. А раз я уже живу как мертвый, то и терять мне нечего. И решил пойти искать жизнь. Перегрыз веревку, и пошел бродить по свету. Год ходил, два. Множество стран обошел. Пол-Европы облазил. Имя себе там новое присмотрел. Примерил – подходит! И вообще: каждый день что-то новое происходит. Сначала очень все радовало. А потом смотрю: опять все то же! Ничего по сути не изменилось! Был лежачим мертвым, а стал бродячим мертвым. И так я напрягся по этому поводу как-то, что плюнул не все и сказал себе: «А иди оно все конем!» И тут меня осенило. Я понял, зачем все и для чего. Вот, прям, взял и осознал свое предназначение.

Но, самое обидное, что мне не следовало никуда ходить-бродить. Мое место всегда было дома, у конуры моей, у хозяев моих. И жить бы мне сейчас, щенков воспитывать, да прошлялся я, и жизнь-то свою пропукал всю. Это как если бы число, скажем, 705 решило свое место поискать. И шлялось по разным тысячам, куролесило.

-Так и что же мешает все начать сначала? Вернитесь и встаньте между 704 и 706, - бАх очень был тронут рассказом, и голос его немного подрагивал.

- Да шутка ли? Я уже пять лет пытаюсь это сделать, и все не могу!

- Как так? – встревожились бУх и бАх.

- Да, так! Я же не знаю, где я жил! Я столько ходил-бродил, что все дороги в башке моей спутались.

- А название деревни?

- Да откуда я его знаю? Я же не проходил курс молодого бойца на выживаемость. Мне никто не говорил: «Слушай и запоминай! На случай, если убежишь вдруг на десяток лет и соберешься вернуться, то адрес твой такой: деревня Кукуево, Растакой-то области Хренодонского Края». Слыхал я название, конечно, но так давно это было, что не могу больше его вспомнить!

- Вот это у тебя непруха! – удивились такой ужасной ситуации бУх и бАх.

- Да, уж! Непрее не бывает! – подвел черту разговора Дон Периньон. И действительно: повисла такая пауза, словно затишье пред грозой. Такая неприятная, как раз под стать темно-серому небу, затянутому тяжелыми облаками.

Все как-то сами собой улеглись на боковую. И хотя долго все ворочались, и было понятно, что, не смотря на усталость, никто не может заснуть, не было сделано ни единой попытки прервать тишину.

Дона, видимо, переполняли воспоминания. А бАха и бУха – смутновыразимые, но явно неприятные мысли. И уже под утро все трое окунулись в забытье. В сон, который обычно полон ужасов. Но он имеет и одну интересную сторону: у него нет четкой границы с реальностью. Сны в тревожном забытьи нельзя в полном смысле слова назвать снами. Это нечто не имеющее адекватного названия. А может, и есть. Только длинное.

Войти в мой очень странный сон

Полем битвы на этот раз явилось небо. Билось два войска – темные тучи и ясное небо под командованием Луны. Может быть, и битвы никакой не было, просто все вокруг заволакивал мрак, и чистого небесного пространства оставалось все меньше и меньше. То слева, то справа черные вражеские армии завоевывали все новые и новые позиции. А Луна, как последний из Могикан, яростно лупила своим ярким светом прямо в лицо всем темным силам. Но в какой-то момент и ее накрыла колючая непрозрачная масса. Махнув последний раз своим ярким мечом, ночной предводитель был повержен и исчез с поля боя. Наши опять проиграли – все вокруг окуталось холодной, вязкой мглою.

Трое наших героев спали, прижавшись друг к другу. Они пропустили весь этот тихий и ужасный штурм. Впрочем, этот бой не первый и не последний. Когда-нибудь его опять повторят в эфире. На фоне внешнего спокойствия трех лежащих тел, был заметен нервный сон каждого из них, выдававший, что никто из них не остался в стороне от небесного побоища. Они не знали, а, может быть, даже и не чувствовали, что оказались пленниками ночи, вступившей на престол.

Со стороны картина выглядела вполне мирно – лежат трое поверженных наземь, изредка подрыгивают то одной лапой, то третьей. Но что творится в их душах? Может быть, у кого-то бушевало не меньше страсти, чем только что происходило на небе?

бУха во сне заваливало огромными валунами из непроверенных нисходящих колонок чисел – неизгладимый отпечаток давно брошенной работы бухгалтера. Подходил срок сдачи квартального отчета, а числа все валились и валились. бУх беспомощно взирал на все это, сжимая в лапах счеты. И тут поток цифр резко оборвался. Вместо него прямо перед бУхом появились огромные песочные часы. бУх знанием, не терпящим других вариантов, определенно знал: если он не успеет все пересчитать к моменту, когда упадет последняя песчинка, то тогда наступит Конец. Конец чего – этого бы Бух объяснять ни за что бы не взялся. Хотя внутри себя он это понимал лучше некуда. Лапы свело судорогой, в горле застрял комок, да еще неожиданно волк разглядел, что в часах вместо песчинок падают маленькие круглые часики.

Стрелки некоторых отсчитывали время весьма неторопливо – тик-так. Другие мчались по циферблату с огромной скоростью. А были и такие, что шли в обратную сторону. А у некоторых часов было стрелок не меньше семи! И попадались, наконец, такие часы, стрелки которых описывали отнюдь не круги, а очень замысловато двигались, порою отрываясь от плоскости циферблата. Все это вместе создавало совершенно жуткое впечатление некого бесовского танца. Еще бы – ведь бУх так заворожено разглядывал все эти странности, что углядел еще одну: наряду с падающим потоком явно проглядывался и маленький восходящий!

«А! Вот я-то думал, что понял, куда девается Время. А, оказывается, существует Петля Времени!» - эта мысль так поразила бедного бУха, как если бы он воочию увидел вблизи своего волчьего Бога. Ощущение всезнания было так невыразимо прекрасно, что теперь, когда он, наконец, понял все, можно и умереть. А что? Ведь конца-то нет! Есть Петля Времени!

Но вряд ли кто смог бы по достоинству оценить такую глубину проникновения бУха в тайны мироздания. Особенно наблюдая за спящим волком, который дрыгал левой задней лапой, задевая возлежащего рядом Дона Периньона. Дон же крепко спал мертвецким сном и ничего не наблюдал во сне. Вообще он умел ни о чем не думать. Абсолютно! Вот если бы прямо сейчас ему вскрыть черепную коробочку, то, скорее всего она оказалась бы совершенно пуста. Хотя, кто знает, может быть, какая-то часть внутри нас умеет видеть сны, когда мы точно уверены, что нам ничего не снится.

Но после очередного сильного толчка бУха, Дон машинально лягнул волка в ответ. И угодил ему прямо в пасть. Тот в накладе не остался и заехал Дону прямо в глаз.

А что же наш маленький бАх? О! В него, видимо, проникла благодать, так не гармонирующая с окружающим безмолвным напряжением. Вокруг него разлилось невероятной красоты горное озеро – сокровище чистейшей воды. Громадная полная чаша. бАх стоял на берегу, и мог бы в один скачок оказаться в воде. Противоположный край украшал неописуемо великолепный водопад, почти что ручной работы. Ибн Будур, куда без нее, сидела на плоту у того же берега, что и бАх. В одной ее лапе находился скипетр, а в другой – держава. Смотрелось очень стильно. И к ее одежде – сине-желтому плащу, золотой короне, царскому наряду, расшитому золотыми нитками, все подходило как нельзя лучше.

- бАхуша! – ласково позвала Будур. - Что, мой маленький друг, ты почти у цели, знаешь об этом?

- Как же я могу знать? – ответил бАх.

- Никак. Но почувствовать можешь.

- Я думал, что у цели я уже был, когда Дракона пугался.

- А почему это была цель?

- Ну, как! Это же самый страшный Страх!

- Напрасно ты так думаешь! Ты что, забыл историю с Доном-Крюшоном?

- Вы хотели сказать Периньоном?

- Он теперь уже Периньон? Тогда с ним.

Плот медленно поворачивался то в одну сторону, то в другую. И солнце играло в золотые блески на одежде Будур, легко покалывая глаза тысячами искорок. Она явно что-то собиралась сказать. Очень – очень важное. бАх даже потянулся вперед и сделал шаг прямо по воде навстречу Будур и… получил резкий удар пяткой в самую морду. От такого удара, силу которого никак нельзя было ожидать от явно не спортсменки Будур, его тело совершило сальто и рухнуло на берегу, вызвав огромную порцию боли у своего владельца – бАха.

- Ты что, Будура, гребаная дура? – орал бАх, отметив про себя как тонки и непрочны налеты интеллигентности и культуры общения, привитые в школе и дома.

- А ты что думал, предатель, отказался от меня, и это все тебе так просто с лап и сойдет? – эти слова Будур слились с новым боевым кличем всепобеждающей Будур. Клич в свою очередь переплелся с прыжком, и все это, включая костлявую пятку, обрушилось на бедного бАха.

- Мя, мя, - выбитые зубы мешали бАху говорить.

- Ты усомнился во мне! – бац! – Ты отрекся от меня! – Бац! Бац! – А обещал быть благодарным! – Бац! - Благодарным! - Бац! - Благодарным! - Бац! Бац!

бАх перед отходом в мир иной посмотрел на Будур. И тут он понял самое главное: она и Дон Периньон – это одно лицо! «Вот откуда она все знает!» - донеслось у него в голове далеким колокольным звоном, поглощаемым гудком бешено мчащегося локомотива. бАх при этой мысли, оказавшейся последней, отошел все-таки в мир иной.

Тут он открыл глаза - непроглядная темень. Тело все ломило, но оно оказалось в сборе и даже в рабочеспособном состоянии. Суставы сгибались и разгибались. И рот открывался. бАх облегченно выдохнул.

Неожиданно темноту прорезал дерзкий лунный свет - видимо, битва еще не была проиграна до конца. Партизаны активизировались. И тут бАх увидел в лучах солнечного антипода лежащую рядом с ним Будур! «Это не сон! Шпионка! Злодейка! Вот я тебе!» - бАх вскочил и в буреподобном порыве ненависти стал месить тельце Будур, как если бы он руками разминал тесто для пельменей.

- Эй! Diablo! Ты что в самом деле? – заорал что было сил Дон Периньон, вскакивая с места. бАх, увидев, что никакой Будур в помине нет, замер на месте, как в стоп кадре. Через пяток-другой секунд его сняли с паузы, лапы стали медленно опускаться. Разгибались кулаки. Только глаза-лупешки оставались круглыми как блюдца.

- Не понял! – тихо сказал бАх.

- Это я не понял! – орал пес.

- Да я, вообще-то, Будур бью, а не тебя. – Доходчиво постарался объяснить заяц, но, похоже, псу было не понятно.

- Ну а я при чем?

- Ты не причем. Спи, - ответил заяц.

- Что? Не причем?

- Да, но когда ты был Будур, то тогда был причем.

- Я ей? Ты что, опух?

бАх ощупал себя меленько, пожал виноватыми плечами:

- Нет, вроде.

В это время луну опять украли с неба и потащили долой в свои черные подземелья. И когда окончательно воцарилась темень, бАх незамедлительно получил удар в еще не привыкший к темноте глаз. От этого вдруг все светлое сделалось темным, а темное – светлым. «Вот как в миг добро и зло меняются местами» - подумал было бАх. Но мысль тут же потерялась, так как в этой вспышке света из искр собственного глаза бАх увидел свого обидчика. Им оказалась, конечно же, Будур. Только теперь она находилась на месте волка.

бАх мгновенно мобилизировался и направил всю свою мощь и злость на место предполагаемой дислокации противника.

- На! Получай! Вот тебе! – бАх колошматил Будур изо всех своих заячьих сил, мстя за себя, и своих друзей. Особенно за бесцельно обиженного пса.

- Ты шо, офигел! – просипел со свистом бедный бУх с места, на котором должна была по всем сводкам находиться Будур.

-А где Будур? – спросил бАх. – Ты же ей был!

- Заяц! Только тронь еще! И не вспомню, что я был когда-то вегетарианец! Понял! – Грозен был вид и голос волчий.

- Прости, друг! Это все бесы!

- Кто?

- Бесы! Вот кто! Знаешь, как они путают! Вот меня и попутали. Прости, а? – бедный бАх не знал, куда себя деть, все кружился вокруг бУха, а потом вдруг как даст сам себе в глаз!

- На, получай, длинноухий!

- Ты совсем сегодня рехнулся! – сказал волк и только собрался пожалеть зайца, как сообразил, что тот в отключке. Он сам где-то со стороны наблюдал всю эту сцену и понимал, что здесь без бесов, а может и без Будур действительно не обошлось. Некоторое время волк думал о том, почему она им не дает покоя. Может быть все наоборот – это они ей не давали покоя? А может это все проказница карма? Или просто его собственное подсознание искало секретные проходы к закостенелому уму. Ну, это уж нет! Слишком жестоким казалось такое. Да ее и болезненным. Вон шишка какая! И, тем не менее, смысл за всем этим заговорщицки крылся – бУх это чуял.

Через некоторое время бАх пришел в себя. Он с силой разлепил глаза, особенно постарался над затекшим. Неспешно куда-то на юг, на курорт отправлялась семейка белых облаков. Вон проплывал огромный папа с двумя чемоданами. Рядом – пушистая белая мама с сумочкой и деками за ручки. А где-то позади, наверное, потихоньку скрашивая долгую поездку неторопливой беседой, следовали родственники: дяди, тетки, дедушки и бабушки. И конце всех плыла Будур!

- Черт, черт, черт! – бАх резко вскочил. Он разом все вспомнил: бедные побитые товарищи! Чувство вины приникло в каждую клетку, и его вкус уже вовсю ощущался на кончике языка. Раскаявшийся бАх посмотрел на товарищей и обмер от неожиданности: вместо них около него лежали две соврешенно одинаковых Будуры. Каждая из них безмолвно и неподвижно глядела на него одним глазом.

- Бог мой! – пробормотал бАх. - Это же стерео Будур!

бАх стал по очереди закрывать то один глаз, то второй. К великому ужасу то одна, то другая Будур при этом исчезала. Это было так ужасно, что бАх утонул в собственном ужасе. Скорее всего, от безысходности. «Что делать? Что же делать?» - крутилось у него в голове. «Вот великий вопрос всех вопросов! Сколько же умов посещала сея мысль?»

- Ну же, помогите! Спасите, - кричал в отчаянии неизвестно кому бАх, зажмуря глаза.

- Дорогой ты мой, - отчетливо произнеслось где-то в бАховых глубинах. – Нужно просто проснуться!

- Но я же не сплю! – подумал и одновременно спросил у себя бАх.

- А если именно это и есть сон?

- Да нет, это не сон! Я бы знал! Что я, сон не отличу от бод-р-ство-ва-ния! – последнее слово бАху пришлось произносить по слогам.

- Тогда еще проще: представь, что это сон. И просто проснись!

- Господи! Да как же это можно? И вообще, что это все за бред?

Когда ответа не последовало, бАху стало еще страшней, чем просто страшно. Ужас пробирался все глубже и глубже внутрь бАха. А он уже ясно чуял, что еще немного и возврата не будет. Он видел себя со стороны – совсем маленького. Как он стоит в комнате совсем один. А шторы колышутся. На улице ветер воет. И кто-то пытается снаружи открыть окно, чтобы залезть и схватить его – маленького бАха. А он оцепенел от страха. Кричать нельзя – комок в горле, бежать тоже – лапы одеревенели.

«Проснуться, проснуться» - бешено вертится в голове. И тут окно с шумом распахивается вовнутрь, и кто-то грузно со страшным возгласом облегчения прыгает на пол. Еще мгновение, штора отдвинется и…

Не может быть! Он еще не видел никого, но уже точно знал, кто там! Это несомненно была стерео Будур! Вот это ж надо! бАх уже никак не мог понять: то ли это он взрослый и ему снится, что он маленький, и в сон прокралась эта Будур, чтоб ей! Или он так и есть маленький, но Будур всегда была ему знакома, особенно в своем стерео виде. А все остальное – приснилось. Скорее первое. Это как бы сон во сне, который во сне. Но как она смогла пробраться и туда? Никак! Это ж так запрятано! Значит он все-таки маленький. Ужаса от понимания своего непонимания стало достаточно, чтобы бАх все-таки проснулся. По крайней мере, в каком-то из своих снов.

Как Йожкина Кота качало

Когда бАх открыл глаза, он увидел, как Дон сидит у костерка, что-то помешивая в котелке, и напевает себе под нос:

Bessa me,

Bessa me mucho…

Волк спокойно дрых рядом без задних лап. В этой мирной обстановке все выражало полное умиротворение. И только свежие фингалы на мордах обоих немного портили всеобщую идиллию.

- Ты, это…- начал бАх, обращаясь к Дону, - я ночью того, не специально. Прости уж.

- Ты что? – Дон перестал петь и удивленно посмотрел на бАха.

- Как что? – бАх показал на фингал у Дона под глазом. – Бред какой-то снился.

Заяц немного насторожился, ожидая, что пес неожиданно превратится в парочку ужасных Будур или что-то в этом духе. Но, вероятно, ему повезло, и он попал в свою родную реальность, вывалившись, наконец, из ночных кошмаров.

- Так это же не ты, - ответил Дон Периньон.

- Спасибо, что понимаешь, - потупил взгляд в землю бАх. – Это не я, а кто-то другой был. Разве я мог такое?

– Ага, - кивнул пес. - Это вон этот на меня спросони накинулся.

Он указал жестом на спящего волка, который видимо уснул неожиданно для себя, так как спал вместе с трубкой, которую он продолжал сжимать в лапе.

- А! – протянул заяц, который никак не ожидал такого благоприятного расклада.

- Ага! А потом он уснуть долго не мог, все ворочался, мне спать мешал. А еще свою жуткую трубку закурил. Ужас! – продолжал жаловаться Дон. – Ты не знаешь, что за шмаль он такую курит?

- Лопух, - ответил бАх.

- От лопуха и слышу, - парировал пес.

- Курит он лопух, - обиделся заяц.

- Вот я и говорю, что это все - чушь полная. Это он тебе сказал?

- Ага, - бАх как-то сразу пригорюнился. Он понял, что всеми ночными кошмарами обязан как раз своему другу, обкурившемуся самому, и испортившему ночной отдых всем остальным. Заяц так разозлился, что захотел подойти к волку и пнуть его что было силы в бок. Или, на худой конец, наступить, что есть силы на хвост. Он ведь из-за этого наркомана столько страха натерпелся! Но вместо этого просто сказал вслух:

- Вот ведь урод припупеньский!

- Что? Matorna Diablo esta! – Дон аж подскочил на месте, как будто его ошпарило. Хотя так и было: он умудрился перевернуть котелок с кипящим варевом себе на лапы, заодно облив и волка, который сразу вскочил и завыл.

Не обращая никакого внимания на ожоги, а также на сумбурные крики бУха, пес почти закричал на бАха:

- Повтори, что ты сказал!

- Да так, ничего особенного. Урод, говорю, припупеньский. А он, - бАх наклонил одно ухо в сторону волка, - как раз оттуда родом.

- Боги собачьи! Что твориться-то! – Пес поднял лапы к небу. – Мои молитвы услышаны!

бУх и бАх переглянулись между собой, ничего не понимая.

- Зря ты, - сказал тихо заяц, - нас ночью обкурил. Смотри, что теперь с Доном делается.

А Дон, задрав хвост, скакал вокруг них, издавая непонятные звуки.

- Припупеньский! Припупеньский! – повторял он.

- Елки! Да это просто лопух, заяц. Трава такая. От него ничего не бывает. Я курю его иногда, просто чтобы успокоиться, - сказал бУх, дуя себе на лапу.

- Так шо с ним? – спросил бАх.

- Родные мои, - прервал их разговор взбесившийся пес. – Я так рад, что встретил вас!

- Мы в принципе тоже, - неопределенно ответил бАх.

- Землячок! – крикнул Дон и полез обниматься к бУху.

- Ну, ладно, ладно, - ответил волк, хлопая по спине пса, который прижался к нему, словно к найденному мешку с сокровищами и вовсю пускал длинные тягучие собачьи слюни.

- Да вы же ничего не понимаете! – произнес пес. – Я ж вспомнил свою родину! Вернее заяц мне напомнил! Я ж припупеньский!

Волк с зайцем переглянулись между собой, пытаясь сообразить, что к чему.

- Опаньки! – только и сказал бАх, пришедший к финишу логических умозаключений первым.

- Все, братцы, я ваш должник навеки! Мне пора домой, я в соседний населенный пункт, а оттуда перекладными в родной Припупеньск! – гавкнул Дон. Он расцепил объятия и побежал куда-то вдаль, оставив изумленных друзей одних.

В довольно пустой степи пса было видно еще довольно долго. Насмотревшись вдоволь на его удаляющийся силуэт, бАх вернулся к своим баранам: к волку и разлитому на земле странному вареву. Подобрав то твердое, что не смогло утечь в землю и имело хоть какой-то съедобный вид, бАх разделил его на две части и сказал:

- Гуляй, рванина, от рубля и выше!

- Да, уж, - согласился бУх. – Шо бы это все значило?

Молча перекусили. Каждый варил свои собственные мысли в личном котелке, наделенным от рожденья. Но, видимо, по одиночке ничего путного не получилось.

- Что делать-то? – спросили они друг друга одновременно, после долгого молчания и вместе вздохнули, поняв, что и вдвоем они вряд ли справятся с этой задачей.

- Ешкин кот! – вздохнул уныло волк и махнул лапой.

- Что? – раздалось вдруг где-то сзади.

Оба друга повернулись на это голос и остолбенели: за ними в воздухе висел кот неизвестной породы и не падал! Он сложил передние лапы на груди, лаза его были полузакрыты, а хвост лениво качался внизу, как бы подметая землю, отчего и сам кот немного покачивался, чтобы сохранить равновесие.

- Ты кто? – спросил бУх.

- Тот, кого ты звал, - ответил тот. – Йожкин кот.

- А кто это? – спросил волк. Он раз начал разговор, то и продолжал его.

- Ты что, не слыхал? – удивился кот. - Дед Йог. Его за маленький рост часто называют Йожик.

- Дед Йог? – переспросил волк. – Муж бабы Яги, что ли?

- Сам ты муж бабы Яги! – оскорбился кот.

- Да ты не кипятись, я ж не знаю, - постарался его успокоить волк. – А как ты научился вот так появляться, в воздухе висеть?

- Говорю же, хозяин мой – Йог. Каждый день практики разные с утра до вечера. Мантры-шмантры. А мне-то заняться нечем. Так я с ним за компанию. А тут и не такому научишься!

С этими словами кот исчез, и, демонстрируя свои навыки, появился с другой стороны.

- Ешкин кот! – повторил волк, и, сконфузившись, извинился. - Пардон! Это просто супер!

бАх молча следил за котом. Он повернулся к нему и наступил на лапу волку, отчего тот закричал:

- Мозоль! Ай! Елки!

- Извини, - произнес первую свою фразу заяц. При этом он не спускал глаз с кота.

- Непруха? – осведомился Йожкин кот.

- А что? – насторожился бАх.

- Была у меня такая же беда, - сказал кот.

- И что? – заинтересовался бАх, оставаясь при этом немногословным.

- Да ничего, прошло все.

- А как? – спросил заяц.

- Говорю же, практики всякие, простирания, молитвы.

- Научи, котик, - взмолился бУх.

Йожкин кот набрал полную грудь воздуха, важно закатил глаза и сказал:

- Сейчас попытаюсь отключить внутренний диалог и услышать правильный ответ внутри себя: можно и мне открыть вам эти сокровенные знания.

- Ну, давай же, выключай скорее! – поторопил его бУх.

Кот закрыл глаза и загудел. При этом хвост стал крутиться еще быстрее. Наконец, кот его так раскрутил, что пришлось самому мелко трястись, словно он был в трансе. Друзья, затаив дыхание, наблюдали за этим необычным процессом. Неожиданно, хвост кота резко остановился, отчего кот потерял равновесие и рухнул на землю. Раздался глухой звук как от упавшего на землю мешка картошки. Кот неподвижно замер, даже не мяукнув.

- Блин! – сказал бАх.

- Шо, совсем выключился? – спросил бУх.

- Ага! А может, заразился от нас непером, - предположил заяц.

- Может и так, - согласился волк. Он взял кота, взвалил себе на плечи и пошел.

- Ты куда? – удивился бАх.

- Пойдем, отнесем его домой, к Йожику.

- А где мы его найдем?

- Спросим по дороге, чай не в лесу, - ответил бУх, шагая в неизвестном направлении. бАху ничего не оставалось, как пойти за ним. Он совершенно не имел никакого понятия, у кого они тут, в бескрайней степи могут что-то узнать. Но покорно следовал сзади, наблюдая, как болтается кошачьи лапы и хвост, качающиеся в такт волчьей походке.

Через некоторое время бАху это занятие наскучило, и он собрался что-то сказать волку. Да не успел: волк резко остановился, отчего бАх врезался в него и сказал только свое «Блин!»

- Гляди, бАх, домишко! – бУх показал лапой на ветхое строение, видневшееся впереди.

- Точно! – удивился заяц. – Уж не хижина ли это нашего друга деда Йога? И откуда она только взялась?

Он, опередив волка, поспешил к домику. Что-то ему подсказывало, что именно здесь и живет пресловутый дед Йог.

Так нам пора начать сначала

Домик был, безусловно, времен Первой Припупеньской битвы, когда еще нынешние старожилы не могли сами себя за хвост укусить. Ветхий, потрескавшийся от времени фасад уныло встречал путников.

- Если бы я дунул как следует, то дом бы разлетелся на кусочки, - сказал бУх негромко бАху, оценивая на глаз устойчивость строения, как будто сопромат был его любимый темой для разговора.

- Ну, дунь, рискни здоровьем, - раздалось за дверью, которая не имела никакого представления, похоже, о звукоизоляции.

Друзья переглянулись, волк покраснел и поправился:

- Если бы я дунул как следует, то сам быстро улетел с коточком.

- С коточком, говоришь, - Друзья услышали чей-то озабоченный вздох. – Опять, черт его дери, этот кусок шерсти валерьянку всю выпил. Заходите, ладно уж.

Заяц осторожно открыл дверь, которая неприветливо скрипнула. Казалось, что вот-вот и она отвалится, придавив собой незадачливых путешественников. Но дверь, видимо, решила в этот раз не сводить счеты со своей скучной жизнью, и осталась висеть на петлях.

бУх и бАх вошли в помещение, которое оказалось больше похожим на хлев, чем на жилище человека. Пол никогда не знал заботливой руки, держащей веник или тряпку. Единственное окно напоминало амбразуру в танке – тонкая узкая щель, через которую еле протискивался в комнату свет. бАх случайно зацепился об косяк, тихо взвизгнул от боли. бУх, видя такое дело, посторонился и нечаянно ударил об другой косяк кота, который промычал что-то непонятное.

- Ой! Елки! – извинился волк, пытаясь осмотреться по сторонам.

На полу встречало гостей нечто, напоминавшее хозяина. В самом деле, узнать этимологию этого чуда было непросто: запутанный клубок конечностей, требовал кропотливой работы по восстановлению первоначальной формы. Вероятно, эта задаче была даже похлеще, чем сборка кубика знаменитого Бублика. Неизвестный науке вид жизни начал претерпевать странные метаморфозы: то там, то тут появлялась пятка, которая сменялась рукой, иногда мелькала голова, которую можно было идентифицировать только по наличию рта, выбулькающего странные звуки. Через несколько минут друзьям, ошалело смотрящим на это превращение, уже стало казаться, что скоро вся эта конструкция распадется на отдельные составляющие элементы. Но вдруг странный брейк-денс закончился и перед нашими героями появился мужичок совсем невысокого роста.

- Дед, - представился он.

- Просто дед? Так и называть? – поинтересовался бУх.

- Ага, просто дед. Я не люблю титулы.

- бУх, бАх, - по очереди поклонились наши друзья, после чего волк осторожно протянул Деду кота, который к этому времени начал очухиваться и мурлыкать что-то некошачье себе под нос. Дед Йог, а это был именно он, швырнул незадачливого питомца в темный и наверняка еще более грязный угол комнаты, отчего тот жалобно мяукнул.

- Летал? – спросил Дед, обозначив взглядом грязный угол из которого только что донесся кошачий SOS.

- И покачивался, - доложил бАх.

- Совсем совесть потерял, - вздохнул Дед. – Наверняка, натрепал с три короба. Так?

- Не совсем, - заступился бУх. – Просто мы попросили его помочь в одном дельце. Вылечить от непрухи. А кот ваш сказал, что способ знает.

- Да он только и знает, что валерьянку лакать, черт пушистый! – сердился Дед. – Ладно, в благодарность за этого паршивца, я помогу. Есть у меня одно средство.

- Правда? Мы будем везучие? - Глаза у зайца загорелись от радости.

- Нет! Я помогу только одному из вас. Средство-то одно есть, я же сказал.

- И что это за средство такое? – поинтересовался волк.

- Пузырек. Его нужно открыть и понюхать. Сразу все пройдет, - безапелляционно сказал Дед.

- Все? - усомнился заяц.

- Я разве сказал все? Непруха только ваша пройдет. С одной только понюшки. А другой там и нет. – С этими словами Дед сорвал с потолка небольшой пузырек, плотно закупоренный и перевязанный старой веревкой, и протянул его друзьям. Волк посмотрел сначала на потолок, на котором таких пузырьков оказалось видимо-невидимо, потом перевел взгляд на Деда Йога, с милой улыбкой протягивающего странное средство, и сказал:

- Бери, бАх. Это тебе.

- Нет, спасибо, бУх, но я пас. Я уже привык, я молодой, у меня заживает все быстрее, а тебе нужней. Поэтому ты и бери, - ответил бАх и сделал шаг назад, наступив на что-то острое, - Ой, Блин!

- Вот видишь, - ответил бУх, - ты чаще, чем я нарываешься на неприятности, тебе и брать.

- Нет! – уверенно ответил бАх. Он повернулся к выходу и прыгнул на улицу.

- Извините нас, спасибо, до свиданья. Нам ничего не надо, но мы и так очень благодарны, - волк поклонился Деду, поморщился – от ног Деда сильно воняло – и удалился вслед за зайцем.

Заяц стоял, гордо задрав голову вверх, как рыцарь, откинувший забрало, и жадно вдыхал свежий воздух. Волк подошел и встал рядом. Он посмотрел на друга, который вытерев лапой слезы сказал:

- Знаешь, что, бУх, я не променяю тебя ни на какие чудеса на свете, не то что, на козни этого старика, предлагающего неизвестную бурду.

- Будур, - поправил кто-то зайца.

- Будур, - согласился он, и тут же навострил уши, поняв, что это был голос не волка, а кого-то еще. бУх также удивленно хлопал глазами. Он толкнул зайца в бок и указал на вывеску, которая висело около двери. «Магистр высшей магии, галактический наместник космической резиденции высоких энергий, академик биоэнергетических наук, Ибн Будур».

Заяц выпучил глаза, как будто его надули изнутри. Он ничего не мог понять, просто стоял как вкопанный.

- Что, удивились? – раздался голос, явно принадлежавший магистру Ибн Будур.- Заходите, заходите. Садитесь, в лапах правды нет.

- А в чем есть? – поинтересовался бУх, нашедший в себе силы выйти из клина, и вошел внутрь. Теперь это был уже не ветхий домик, рассыпающийся в труху, а заботливо обставленные апартаменты Будур.

- Если я тебе скажу, в чем правда, а в этом, на самом деле окажется неправда, то будет ли неправдой та правда, в которой нет правды? – спросила обезьяна, курящая длинную тонкую сигарету, держа ее на еще более длинном мундштуке. Она выпустила кольцо дыма, которое оделось волку как раз на нос.

- А где дедушка? – поинтересовался он, пытаясь сменить тему разговора, понимая, что в демагогии ему явно не потягаться с магистром.

- Дедушка? – переспросила Будур. Она посмотрела на вошедшего бАха, который как истукан ровно держал спину и шел, словно заколдованный. – А был ли дедушка?

- Yes, Ja, Oui, Si, - перебирал варианты бАх. – Был, блин.

- Интересно! – сказала Будур и начала театрально огладываться. – А где же он?

бУх и бАх принялись шарить по комнате глазами, пытаясь во всем разобраться. Вокруг магистра находилось множество затейливых фигурок, статуэток, разной белиберды, но дедушки нигде не было видно. Кота, кстати, тоже. Волк указал лапой на стену, на которой среди множества фотографий в рамках висело одно фото, где Будур была запечатлена с драконом.

- Металл Огни! – обрадовался бУх.

- А вот и Дон Периньон, - указал на соседнюю фотографию бАх. – А где же дедушка?

Будур захохотала, жеманно отставив сигарету в сторону.

- Не было никакого дедушки. И дракона не было. Вы что, не знаете что ли, что не бывает драконов?

- А это? – волк указал на фото в рамке.

- Фотомонтаж, бУх. Фотошоп 6.0, - ответила обезьяна.

- Объясните, магистр, - взмолился заяц. – Сами мы звери недалекие, …

- Очень даже вы далекие, - по-доброму сказала Будур. – Все сделали правильно: и в глаза страху посмотрели, и другим помогли, по-настоящему причем, да ради друг друга отказались от всего. Так что вы молодцы!

- А это… - начал было бУх.

- А это все тема моей докторской диссертации. По научному называется «Глубокий прогрессивный гипноз с модуляцией альфа-ритмов головного мозга». Говорю же, здесь вам не Шаражкина контора.

- Чай, кофе? – раздался голос молодой секретарши. Будур вопросительно посмотрела на бУха и бАха, которые замялись в нерешительности, изображая всем телом фразу: «Нас здесь не стояло».

- Водки, - скомандовала она, подмигивая друзьям. – Только холодной.

- Водки? – удивилась секретарша. – Ну, ладно. Водки, так водки.

Она ушла, элегантно махнув хвостом.

- Лесбиянка, - одобрительно сказал бУх, как бы разминая свою память.

- Что? – переспросила Будур.

- Это я так, - сказал волк, - водка, говорю, это сейчас самое кстати, обмыть мозжочки, то есть мозговички, в смысле мозжечки…

- А мне нельзя, - взмолился заяц. – Мама не разрешает!

- Ух, ты! Маму вспомнил, - удивилась Будур. – Ничего, выпьешь разок!

Когда появилась Лиз Биянка с подносом в лапах, все взяли по рюмке, и магистр произнесла тост:

- За науку.

- За бУха, - добавил бАх.

- За бАха, - ответил ему бУх.

Обезьяна первая залпом осушила свою емкость. Волк посмотрел на нее и следом выпил все одним глотком, после чего вопросительно уставился на Будур. Заяц как заправский пьяница выдохнул воздух, зажал лапой нос, отважно вылил содержимое себе в рот и уткнулся в волью подмышку.

- Ух, как пробрало! – крякнул он.

- Заяц, - Волк удивленно перевел взгляд с магистра на него, а потом обратно. - Это ж вода была!

Заяц на мгновение замер, отправляя сообщение в желудок. Потом, видимо проведя тщательную экспертизу, он сказал:

- И правда, вода!

- А что вы думали? Я вас спаивать буду? – улыбнулась Будур. – Я же просила ВОДКИ – ВОДы из Колодезного Источника. Это он и был. 99,9% чистоты между прочим. А вам наглядный пример заодно. Чтобы было понятно то, что с вами было. В вашем сознании все происходило на самом деле, как и в случае с бАхом, который крякал после воды.

- Так что, я больше не буду ударяться обо все подряд? – спросил неуверенно заяц и посмотрел на свои лапы, на которых отпечатались следы многочисленных ушибов и ран.

- В том-то и дело, что нет! – радостно сказала Будур. – Ты что, только сейчас понял?

Она посмотрела на то, как он внимательно рассматривает свои конечности, как будто они у него только что выросли, и махнула на него лапой:

- А ты-то, волк, хоть понимаешь?

- Ну…- начал бУх.

- Понятно, - ответила Ибн Будур. – Придется все еще раз повторить.

- Нет! Мы все поняли, - замахал лапами заяц.

- Да? Ну и славненько! Приходите тогда еще, как появятся новые проблемы. – Будур деланно улыбнулась.

- Скажите, магистр, - по-деловому спросил бАх. – А зачем было мне всякие ночные кошмары устраивать? Дракона не хватило?

- А, ты про тот эпизод с озером, про стерео? – усмехнулась Будур. – Да, тебе недостаточно было дракона. Его образ не смог пробить один блок, который удерживался в твоем мозгу. Я не буду вдаваться в подробности. Это слишком долго объяснять.

- Я очень вам благодарен, - на всякий случай бАх низко поклонился ей. – За бесценный опыт, предоставленный мне.

- На здоровье, - ответила Ибн Будур и помахала уходящим друзьям лапой на прощание.

бУх и бАх вышли из пещерки, в которой располагался офис Ибн Будур.

- А выход оказался там же, где и вход! - задумчиво произнес бАх.

- Шо! – бУх, похоже, думал о чем-то своем.

- Да это я так, - ответил заяц.

- Вот ты где! Заяц мой родной! Куда же ты от меня ушел, чудик? – раздалось недалеко.

- Мама! Ты? – удивился заяц.

Мама подбежала в три прыжка к сыну, обняла его и покосилась на стоящего рядом волка.

- Мама! Знакомься, это мой самый лучший друг.

- бУ! – представился волк и подмигнул зайцу.

- Какое интересное имя, - ответила мама, обнимая сыночка.

- А я теперь бА! – засмеялся заяц. – бА! Вот это да!

Он отпрыгнул прямо к волку, резко оттолкнув маму.

Волк подумал, что это игра такая и засмеялся над шуткой своего друга, потом смешки споткнулись друг об друга и замерли. Волк понял, что заяц просто был удивлен: за ними не было никакой пещеры! И горки тоже! Офис Будур как сквозь землю провалился. Вот почему его друг так сиганул!

Но всегда в таком случае заяц умудрялся прыгнуть волку на лапу, а тут совершил первый в жизни миллиметраж! И сам не ударился об здоровенный пень! Вот где было удивиться! Непруха кончилась!

Волк и заяц переглянулись, переваривая чудо. И, радостные, засмеялись и обнялись.

- Бери своего друга, и пойдем домой! Тебя все ждут, - сказала мама.

- А можно? – удивился бА.

- Конечно! И даже нужно!

И все вместе они пошли по тропинке. Волк не знал, куда деться от восторга и на радости затянул песню:

Выйду я на улицу,

Гляну на село

Зайцы тусуются

И мне весело!

- Нет, ты старье всякое поешь! – исправил его заяц. – Надо посовременнее:

Я теперь знаю точно,

О чем поет зайчиха Валерия.

Тому, что живут на свете

Злые волки, не верю я.

- И зайцы, - вставил волк.

Я слышу

Волки,

Зайцы,

Облака!

- О! Это же ваша известная певица! Я слышал, - похвалил волк.

- Зайфира! – подсказал заяц.

- Точно!

И друзья запели вместе:

Я слышу

Волки,

Зайцы,

Чудеса!

Осень 2003 г.